Уильям Тайлер Олкотт

МИФЫ О СОЛНЦЕ

Посвящается моей матери

Lex Dei, Lux Diei

Закон Божий – свет дня

МИФЫ О СОТВОРЕНИИ СОЛНЦА
В литературе о небесной мифологии легенды, относящиеся к сотворению главных светил, занимают значительное место. Естественно, что первобытный человек должен был рано задуматься над великой загадкой сотворения видимой вселенной, и особенно над тем, откуда взялись Солнце и Луна.

Этот великий вопрос, живо интересовавший все народы со времен зари истории, – загадка, не решенная окончательно даже в наш просвещенный век: хотя небулярная гипотеза достаточно хорошо обоснована, некоторые видные современные астрономы не принимают ее безоговорочно.

Мифы, повествующие о сотворении солнца, как правило, рассматривают это светило как сделанное и помещенное на небо неким изначальным племенем или богом Света, а не как существовавшее прежде рождения мира. В других легендах Солнце было освобождено из пещеры богатырем или возникло в результате самопожертвования бога или героя.

Эти предания, несомненно, возникли из основополагающей веры в то, что Солнце и Луна были одушевленными существами, а человек некогда жил во мраке или сумеречной темноте. Потребность в свете приводит к мысли, что он должен был быть создан – так разнообразные изобретательные методы его получения нашли путь в мифологию древних народов.

Из всех дошедших до нас мифов о появлении солнца мифы индейцев Северной Америки представляют наибольший интерес из-за изобретательности легенд и их огромного разнообразия. Мы ожидали бы, что один и тот же в общих чертах миф о сотворении солнца должен преобладать среди большей части индейских племен. На самом деле, напротив, у большинства племен были свои самобытные предания о том, как появилось солнце. По большей части они, однако, согласно говорят, что мир находился во тьме или полутьме, прежде чем было изготовлено или найдено и помещено на небе солнце.

Великие племена Северо-Запада верят, что Ворон, их верховное божество, однажды совершенно случайно нашел солнце, и, поняв его ценность для человека, поместил его на небеса, где оно с тех пор и находится.

Согласно преданию индейцев юма, их великий бог Тучайпа создал мир и затем луну. Поняв, что ее свет недостаточен для нужд человека, он сделал большее и более яркое светило, солнце, которое обеспечило необходимое количество света.

Кутенэ верили, что солнце создано Койотом или Ястребом-Цыплятником из шарика жира. Миф чироки о сотворении солнца более сложен: как кажется, из него следует, что этому народу было известно предание о потопе.

"Когда земля была сухой и животные спустились, было еще темно, так что они взяли солнце и заставили его идти каждый день через весь остров с востока на запад прямо над головой. Так было слишком жарко, и Красный речной рак обжегся так, что его панцирь стал ярко-красным, а его мясо испортилось; поэтому чироки не едят его. Волшебники тогда поместили солнце на ладонь выше в воздухе, но и так было все еще слишком жарко. Они подняли его еще раз, и еще, пока оно не оказалось на высоте семи ладоней, прямо под небесным сводом – так было правильно, и они его так и оставили. Каждый день солнце движется под этим сводом, а ночью по его верхней стороне возвращается к началу пути".

Этот миф отражает общее для многих индейских племен представление, что изначально Солнце было гораздо ближе к Земле, чем сейчас, и его палящий жар вредил человечеству. Как ни странно, хотя это, безусловно, случайное совпадение, небулярная гипотеза утверждает, что Солнечная система возникла в результате постепенного сжатия туманности. Это значит, что планета Земля и Солнце некогда были достаточно близки друг к другу.

Среди индейцев йокуц бытовало предание, что некогда мир состоял из камня, а огня и света не существовало. Койот, бывший главным из всех животных, приказал волку подняться в горы, пока он не придет к большому озеру, где он увидит огонь; он должен схватить его и вернуться с ним. Волк сделал все, как ему было приказано, но взять огонь было не так-то просто, поэтому он схватил и принес лишь его небольшую часть. Из нее койот сделал луну, а потом – солнце и поместил их на небе, где они видны и по сей день.

Существенная черта этого мифа – то, что, вопреки общепринятым представлениям, создание луны предшествовало созданию солнца. Объяснение этой кажущейся непоследовательности можно найти в изложенной выше легенде индейцев юма. Луна, хотя она и была создана первой, не давала достаточно света, поэтому оказалось необходимо изготовить источник света большей мощности и яркости.

Легенды индейцев испанских католических миссий Калифорнии обнаруживают совсем другой взгляд на дело. В мифах, упомянутых выше, солнце было сделано для удобства человека. В нижеследующей легенде Мать-Земля прятала солнце, дожидаясь, когда человечество повзрослеет достаточно, чтобы его оценить; когда время пришло, она достала солнце, и появился свет.

Чтобы солнце могло освещать мир, жившие на земле люди решили, чтобы оно шло с востока на запад; они все трижды воздели к небу руки, крича каждый раз: "Ча, Ча, Ча!", и вот солнце поднялось и заняло назначенное ему место на небе.

В одном из солярных мифов индейцев мивок существование солнца объясняется с помощью необычного рассказа. Эти индейцы считали, что в изначальные времена земля была обителью тьмы, но далеко на востоке был свет, исходивший от Женщины-Солнца.

Людям был очень нужен свет, и они упросили Койота достать его для них. Двух человек послали убедить Женщину-Солнце пойти с ними, но она отказалась от приглашения. Тогда за ней послали много человек, чтобы привести ее, если понадобится, и силой. Им удалось связать Женщину-Солнце и привести ее в свою страну, где она с тех пор давала людям столь нужный им свет. Говорится, что все ее тело было покрыто прекрасными переливающимися раковинами морских ушек (галиотисов), на испускаемый ими свет было трудно смотреть.

Согласно мифу индейцев виандот, Черепашка создала Солнце по приказу великого совета животных, и она же дала в жены Солнцу Луну. Она создала и неподвижные звезды, но те звезды, что "бегают по небу", считаются детьми Солнца и Луны.

Следующая легенда индейцев юма указывает на то, что их предки считали луну более важным светилом, чем солнце: "Квикумат сказал: "Сначала я сделаю луну". Он обратился лицом к востоку и, плюнув на указательный палец правой руки, растер плевок, как краску, на восточном небосклоне, так что появился сияющий кружок. "Я назову его луной", – сказал Квикумат. Тогда другой бог, созданный Квикуматом, стал тереть свои пальцы, пока они не засияли, и, притянув к себе небо, нарисовал на нем большое лицо и тер его, пока оно не стало ярко сиять. Он назвал его солнцем".

Среди индейцев помо в Калифорнии бытует предание, что в давние времена солнце не двигалось ежедневно через весь небосвод, как сейчас, но лишь немного поднималось над восточным горизонтом каждое утро и тут же снова садилось. Такое положение дел не очень устраивало людей, и Человек-Койот решился исправить его. Он отправился на восток, чтобы увидеть, в чем дело.

Он взял с собой немного еды, волшебный пучок перьев, наводящий сон, и четырех мышей. На четвертый день он прибыл к дому солнечных людей, сердечно принявших его. В доме для танцев был устроен большой танец. Посреди этого здания было подвешено солнце, привязанное к стропилам веревками из лозы.

Человек-Койот отпустил мышей и сказал им перегрызть веревки из лозы, удерживавшие солнце. Тем временем он танцевал с солнечными людьми, и с помощью наводящих сон перьев ему удалось усыпить всех танцоров. Мыши к тому времени освободили солнце. Человек-Койот схватил его и унес с собой. Когда он вернулся домой, солнце положили на землю, и люди стали обсуждать, что с ним делать, но Человек-Койот решил, что его нужно подвесить посреди неба. Эта трудная задача была поручена птицам, но никому из них не удавалось сделать это, пока не наступила очередь ворон.

Они смогли подвесить солнце, и с тех пор оно оставалось на своем месте.

Миф апачей согласен с большинством индейских мифов в том, что касается первоначально царившей над миром темноты и желания людей получить свет, но их представления собственно о создании солнца существенно отличаются от представлений других индейских племен.

Миф повествует о том, что изначально единственным светом в мире был свет, исходивший от больших орлиных перьев, которые люди носили с собой. Этот способ освещения мира был таким неэффективным, что пришлось созвать совет племени, чтобы придумать лучший источник света. На совете решили изготовить солнце, что и было сделано. Изготовили большой диск, раскрасили его в ярко-желтый цвет и поместили его на небо. Легенда не рассказывает о том, как это было сделано. Эта первая попытка создать солнце не была полностью успешной, так как диск был слишком мал. Однако ему позволили сделать один круг по небу, прежде чем его сняли, чтобы расширить. Четыре раза его снимали и увеличивали в размере, пока оно не сравнялось в размерах с землей и не стало давать достаточно света. Ободренные своими успехами в изготовлении солнца, люди сделали луну и повесили ее на небе. Оказалось, однако, что деятельность этой осветительной компании и ее успех прогневали колдуна и ведьму, живших в подземном мире. Им создание солнца и луны казалось непростительной дерзостью, и они попытались уничтожить светила; но солнце и луна вырвались из подземного мира, оставив его в вечной темноте, и нашли безопасную обитель на небесах, где и оставались с тех пор в безопасности.

Легенда индейцев навахо о создании солнца, луны и звезд безусловно оригинальная. Она демонстрирует размах воображения первобытного человека в его представлениях о творении небесных тел.

Древние навахо, как и многие другие индейские племена, собрались на совет, чтобы придумать средство увеличить количество света в мире; ведь в те давние времена люди жили в полутьме, напоминавшей сумерки.

Мудрецы пришли к заключению, что для этого нужны солнце, и луна, и множество звезд. Первым делом создали небеса, чтобы разместить на них светила. Старейшины племени сделали солнце в специально построенном для этого доме, но создание луны и звезд они оставили другим племенам.

Работа по созданию солнца скоро была завершена, и возник вопрос, как поднять его к небесам и закрепить там. Чтобы нести солнце и луну (ибо луна тоже была создана) на плечах, на манер Атланта, избрали двух немых флейтистов, занимавших выдающееся положение в племени. Ноша оказалась нелегкой, ведь светила были исключительно тяжелы. Флейтисты поначалу пошатывались под тяготившим их весом, и тот, что нес солнце, чуть не сжег землю, пока не поднял свою ношу повыше. Тогда старейшины племени зажгли свои трубки и с силой выдохнули дым на солнце, и от этого оно отступило на большее расстояние от Земли.

Четыре раза им приходилось делать это, чтобы солнце не сожгло мир. Дело в том, что Земля сильно увеличилась в размерах с древних времен; и, соответственно, солнце надо было отгонять выше в небеса, чтобы его сильный жар не поджег весь мир.

Надо отметить, что мы близко следуем выражениям мифов в переводах. Это необходимо, чтобы более полно показать их причудливые образы. Индеец всегда был поэтом, и изучение племенных легенд обнаруживает многие очаровательные моменты, которые потеряли бы красоту выражения, если были бы переведены в соответствии с манерой нашего более прозаического языка.

В приведенном ниже мифе индейцев юте оказывается, что солнце надо покорить и подчинить воле человека для того, чтобы оно стало постоянно совершать свой ежедневный труд.

Рассказывают, что бог-Заяц однажды сидел у костра в лесу и ждал возвращения капризного бога-Солнца. Устав ждать, он уснул, и, пока он дремал, пришел бог-Солнце и подошел так близко, что своим сильным жаром опалил плечи бога-Зайца. Поняв, что навлек на себя гнев бога-Зайца, бог-Солнце бежал в свою пещеру в подземном мире.

Бог-Заяц проснулся разъяренный и пустился в преследование. После многих приключений он подошел к краю света и лег там в ожидании предмета своей мести. Когда бог-Солнце наконец вышел из своей пещеры, бог-Заяц выпустил в него стрелу, но жар солнца сжег ее прежде, чем она достигла цели. Но у бога-Зайца в колчане была волшебная стрела, всегда попадавшая в цель. Он выпустил ее из лука, и стрела вонзилась богу-Солнцу прямо в лицо, так что солнце разбилось на тысячу осколков. Эти осколки упали на землю и вызвали большой пожар.

На этот раз уже бог-Заяц испугался того, что натворил, и ему пришлось бежать перед вызванным им самим бедствием. Пока он бежал, горящая земля сожгла все части его тела, кроме головы, продолжавшей катиться по земле. Наконец и она так нагрелась, что глаза бога лопнули и из них вырвался поток слез, загасивший пожар.

Но бог-Солнце был побежден и ожидал приговора. Был созван большой совет, и после многих прений бог-Солнце был осужден идти по одной и то же тропе через небо каждый день; а дни, ночи и времена года были расположены в надлежащем порядке.

Следующий миф индейцев чироки показывает Солнце как вершителя судьбы человека: "Несколько человек изготовили солнце – первую из созданных планет. Изначально предполагалось, что человек должен жить вечно, но солнце, когда оно увидело, как обстоят дела, решило, что, поскольку земля не может выдержать всех людей, они должны покориться смерти, и так и было постановлено".

В "Мифах творения первобытной Америки" Джереми Кертина есть особенно интересный солярный миф. Он пересказан очень подробно, поскольку считается одним из самых замечательных преданий о солнце. Как чистый плод воображения он стоит наравне с лучшими образцами египетской и греческой мифологии.

Миф повествует о попытках злого и кровожадного старика по имени Сас^[1] убить своего зятя, Тулчухерриса. После многих неудачных попыток осуществить свой злодейский замысел он предложил соревнование в сгибании сосен: старик был уверен, что, заставив своего зятя забраться на верхушку высокого дерева, он сможет пригнуть сосну низко к земле и, отпустив ее, внезапно забросить своего врага на небо и тем самым уничтожить его.

У Тулчухерриса, однако, был спрятан в волосах мудрый защитник – маленький дух по имени Винишуйат, который предупредил его об опасности и помог ему сделать так, чтобы коварный замысел тестя обернулся против него самого.

Говоря словами мифа: "Он [Тулчухеррис] встал ночью, повернулся к Сасу и сказал: "Ху-ху-ху, я хочу, чтобы ты спал крепко, Сас". Затем он протянул правую руку к западу, туда, где жила его прабабушка, и у него в руке оказалась палка. Он украсил палку резьбой и красной и черной краской и сделал из нее палку для добывания огня. Тогда он протянул левую руку к востоку, и в ней оказалось дерево для мокоса [выпрямителя стрел]. Он сделал мокос и попросил лиса дать ему лисью шкуру. Лис дал ее. Из нее он сделал повязку для головы и покрасил ее в красный цвет. Все эти вещи он положил в свой колчан. "Мы готовы, – сказал Тулчухеррис. – Теперь, Рассвет, я хочу, чтобы ты пришел". Наступил рассвет. Сас встал, и вскоре они отправились к дереву. "Мой зять, я пойду первым", – сказал Сас и взобрался на дерево. "Поднимись выше, – сказал Тулчухеррис, – я не буду тянуть сильно, поднимись выше". Он поднялся, и Тулчухеррис не тянул сильно, так что Сас спокойно спустился. Теперь на дерево взобрался Тулчухеррис, почти до верхушки. Сас посмотрел на него, увидел, что он близко к верхушке, и нагнул огромную сосну почти до земли, стоя спиной к верхушке дерева. Тулчухеррис спрыгнул с дерева за Сасом и убежал в поле. Дерево с грохотом поднялось к небу. "Теперь ты убит, мой зять, – сказал Сас, – ты больше не будешь причинять мне беспокойство". Он говорил сам с собой и радовался. "Что ты говорил, тесть?" – спросил Тулчухеррис, подойдя сзади. Сас обернулся: "О, мой зять, я боялся, что причинил тебе вред. Я раскаивался". – "Теперь, мой брат, – сказал Винишуйат, – Сас убьет тебя, если ты не убьешь его. До полудня он обязательно тебя убьет, если тебе не удастся убить его. Разве ты не так же силен, как Сас?"

"Тесть, попытайся опять, тогда я заберусь на самую верхушку и смогу выиграть соревнование", – сказал Тулчухеррис. Этим утром старшая дочь Саса сказала своей сестре, когда Сас ушел: "Сестра моя, наш отец состязался со всеми людьми и до сих пор побеждал всех, но сегодня он не победит. Сегодня он погибнет. Я знаю это. Не ищи его сегодня. Он не вернется. Он никогда не вернется к нам".

Сас поднялся высоко. "Я его сейчас убью", – подумал Тулчухеррис, и он был очень огорчен. Все же он крикнул: "Поднимись немножко выше! Я поднялся выше. В следующий раз я поднимусь до самой верхушки. Я не причиню тебе вреда, поднимись немножко выше". Сас поднимался выше и выше, пока наконец не сказал: "Я не могу подняться выше, я уже на верхушке, не тяни сильно, мой зять". Тулчухеррис взял дерево одной рукой и тянул его, пока оно сгибалось, тянул его, пока оно не прикоснулось к земле, а тогда отпустил. Когда дерево устремилось к небу, оно производило ужасный шум, а вскоре после этого послышался грохот во сто раз громче любого грома. Все живые существа услышали его. Небо и земля задрожали. Олелбис, живущий выше всех, услышал это. Все живые существа сказали: "Это Тулчухеррис убивает своего тестя. Тулчухеррис расколол Саса на части". Ужасный шум был оттого, что Сас раскололся. Тулчухеррис стоял и ждал. Он прождал почти три часа, пока земля не прекратила дрожать. Тогда далеко в небе он услышал голос, говорящий: "О мой зять, я расколот; я мертв. Я думал, что я сильнее всех живущих, но теперь это не так. Теперь я скажу, что Тулчухеррис сильнее всех в мире".

Тулчухеррис никого не видел. Он только слышал голос высоко в небе, который говорил: "Мой зять, я попрошу тебя о нескольких вещах. Ты дашь мне свою головную повязку из лисьей шкуры?" Тулчухеррис засунул руку в колчан из лисьей шкуры, достал повязку и бросил ее ему. Она долетела прямо до Саса, и тот поймал ее. "А теперь ты дашь мне свой мокос?" Тулчухеррис достал мокос и бросил его. "Дай мне свою палочку для добывания огня". Он бросил и ее.

Теперь послышался другой голос, не такой громкий: "Я хочу, чтобы ты дал мне головную повязку из белого кварца". Это был голос меньшей части Саса. Когда Тулчухеррис сделал, как просили, и дал головную повязку, он сказал: "Мой тесть, ты расколот. Тебя теперь два. Бо?льшая часть тебя будет зваться Сас (Солнце), меньшая, белая, часть – Чана (Луна). Давно уже надо было так тебя разделить, но ни у кого не было на это сил. Теперь ты в порядке. Ты, Чана, быстро состаришься и умрешь, а потом вернешься к жизни и снова будешь молодым. С тобой теперь всегда будет так. Сас, ты будешь все время идти на запад, идти каждый день, не пропуская ни дня. Ты будешь идти день за днем без отдыха. Ты будешь видеть все вещи в мире, их жизнь и смерть. Мой тесть, возьми от меня и это". Тут Тулчухеррис бросил Сасу колчан из кожи дикобраза. "Я возьму это, – сказал Сас, – и буду всегда носить его". Тогда Тулчухеррис дал Чане головную повязку из кварца и сказал: "Всегда носи ее на голове, чтобы, когда ты будешь идти ночью, тебя видели все люди".

Сас повязал лисью шкуру вокруг головы и привязал мокос наискосок на лоб. Палочку для добывания огня он закрепил стоймя в волосах сзади. На рассвете мы видим волосы в лисьей шкуре, повязанной вокруг головы Саса, прежде чем мы увидим самого Саса. Потом Тулчухеррис подбросил вверх две красные ягоды, сказав: "Возьми их и сделай красные щеки на каждой стороне своего лица, чтобы, когда ты поднимешься утром, ты сиял и заставлял сиять все вокруг".

Тогда Тулчухеррис пошел на запад, и нашел в горах несколько белых корней, и бросил их наверх Сасу, сказав: "Прикрепи их поперек своего лба". Потом он протянул правую руку на запад, и в его ладони оказались две большие, синие внутри, раковины. Он бросил их наверх Сасу, сказав: "Помести их на свой лоб, как знак, когда будешь вставать утром. На востоке есть место, где все – огонь. Когда ты достигнешь этого места, войди и согрейся. А сейчас отправляйся в Олелпанти. Олелбис, твой отец, живет там. Он скажет тебе, куда идти".

И вот Сас пошел в Олелпанти, где он нашел прекрасную и очень большую парильню. Время шло уже к утру, и Олелбис спал. Внезапно его испугал шум, и он проснулся и увидел кого-то рядом с собой. Он сразу понял, кто это был. Сас повернулся к нему и сказал: "Мой отец, я расколот на части. Я думал, что я сильнее всех в мире, но это не так; Тулчухеррис сильнее всех". – "Ну, мой сын, Сас, – сказал Олелбис, – где ты хочешь быть? И как ты хочешь жить?" – "Я пришел спросить тебя", – ответил Сас. "Хорошо, – ответил Олелбис, – ты должен все время путешествовать, и лучше, чтобы ты шел с востока на запад. Если ты пойдешь на север и направишься оттуда на юг, я не думаю, что это будет хорошо. Если ты пойдешь на запад и направишься оттуда на восток, я тоже не думаю, что это будет хорошо. Если ты пойдешь на юг и направишься оттуда на север, я думаю, что это будет неправильно. Я думаю, что лучше сделать так, как сказал тебе Тулчухеррис. Он сказал тебе пойти на восток и направиться оттуда на запад. Он сказал, что на востоке есть жаркое место, куда каждое утро ты должен зайти и разогреться, прежде чем отправиться в путь. Я покажу тебе дорогу с востока на запад. Прямо к югу отсюда есть очень большое дерево, табачное дерево, на полдороге между востоком и западом. Когда ты придешь туда с востока, присядь в тени дерева, отдохни несколько минут и иди дальше. Никогда не забывай свой дикобразовый колчан или другие украшения, когда путешествуешь... Иди на восток. Каждое утро иди к жаркому месту. В нем всегда горит огонь. Возьми посох из белого дуба и засунь один его конец в огонь, пока он не станет раскаленным углем. Когда будешь путешествовать к западу, неси этот горящий посох в руке. Летом бери посох из мансаниты, помести его в огонь и сожги один конец. Этот посох будет раскален докрасна весь день. Теперь можешь идти на восток и начинать. Ты будешь путешествовать все время, день за днем без сна. Все живые существа будут видеть тебя с твоим раскаленным посохом. Ты будешь видеть все на свете, но ты всегда будешь один. Никто никогда не сможет составить тебе компанию или путешествовать с тобой. Я твой отец, а ты мой сын, но я не могу позволить тебе остаться со мной".

У индейцев яна в Калифорнии есть миф, сходный некоторыми деталями с предыдущей легендой. Он повествует о создании луны, но, поскольку в нем много говорится о солнце, мы приводим его целиком. В нем рассказывается о том, что однажды юноша по имени Пун Миаупа убежал из дома после ссоры с отцом и пришел в дом своего дяди.

Он рассказал дяде, что хочет получить себе в жены Халаи Ауну, Утреннюю Звезду, младшую и самую прекрасную дочь Вакары, Луны. Дядя пытался отговорить его от сватовства, зная, с какой опасностью оно связано: ведь Вакара всегда убивал женихов своей дочери. Но юноша упрямо стоял на своем, и дядя отправился с ним к дому Вакары. После долгого пути они наконец пришли туда, и теперь дядя, который был колдуном, зная, что его племянник в большой опасности, спрятался в сердце своего племянника.

Вакара сердечно принял юношу и, через некоторое время поставив его в середину семейного магического круга, произнес заклинание, и они волшебным образом перенеслись в дом Туины, Солнца. Туина обычно убивал людей, давая им покурить отравленного табака, но, хотя он дал Пун Миаупе пять трубок, тот выкурил их все без вредных последствий – его защищал от вреда дядя, все это время находившийся в его сердце, а Халаи Ауна радовалась, что Туине не удалось убить ее жениха.

Тогда дядя Пун Миаупы вышел из сердца племянника и мощью своего колдовства свел на землю великий потоп. И Туина, и Вакара, и их семьи все утонули, кроме Халаи Ауны; но так велико было ее горе о потере семьи, что колдун пожалел ее и вернул их к жизни. Тут он снова вошел в сердце племянника, и все вернулись в дом Вакары. Вакара все еще хотел убить Пун Миаупу и предложил соревнование по сгибанию деревьев вроде того, в котором участвовали Сас и Тулчухеррис, но, как и злой Сас, он был заброшен на небо, где и остался. Пун Миаупа засмеялся и сказал: "Теперь, мой тесть, ты никогда не придешь, чтобы жить здесь, ты навсегда останешься там, где ты сейчас. Ты уменьшишься, а затем оживешь и станешь расти. Ты всегда будешь так – стареть и вновь становиться молодым". Поэтому луна меняет свои фазы от маленькой до большой, пока следует своим небесным путем.

Следующий прекрасный миф о сотворении солнца рассказывается в Японии^[2]. Он озаглавлен "Путь Богов" и повествует об облаке, плывшем посреди бесконечного пространства, прежде чем материя приняла какую-либо другую форму. Это описание подходит к первоначальной туманности, из которой, как утверждают ученые, развилась Солнечная система. Странно находить на страницах мифологии, повествующих о творении небесных тел, намеки, которые в свете современной науки напоминают скорее о факте, чем о фантазии.

Вот этот миф: "Когда не было ни неба, ни земли, ни солнца, ни луны, ничего, что существует сейчас, был в бесконечном пространстве Невидимый Господин Среднего Неба, а с ним были два других бога. Они создали Плывущее Облако, посреди которого была жидкая бесформенная и безжизненная масса, из которой сформировалась земля. После этого в Небесах родились семь поколений богов, и последними и самыми совершенными из них были Идзанаги и Идзанами. Они были родителями мира и всего, что в нем. После создания мира живых существ Идзанаги создал величайшее из своих детей следующим образом. Спустившись к чистому потоку, он окунул в него свой левый глаз, и на свет явилась Аматэрасу, великая богиня Солнца. Сверкая искрами света, она поднялась из вод, как солнце встает на Востоке, и ее удивительный блеск освещал небо и землю. Никогда прежде никто не видел такой сияющей славы. Идзанаги весьма обрадовался и сказал: "Никто не сравнится с этим удивительным ребенком". Взяв ожерелье из драгоценных камней, он надел его ей на шею и сказал: "Правь отныне над Равниной Высоких Небес". Так Аматэрасу стала источником всей жизни и света, слава ее сияния согревала и утешала весь род людской, почитающий ее до сего дня.

Тогда Идзанаги окунул в поток свой правый глаз, и на свет появился брат Аматэрасу, бог Луны. Идзанаги сказал: "Твои красота и сияние уступают в великолепии лишь Солнцу; правь отныне над Владениями Ночи".

В скандинавской мифологии говорится, что Один установил время дневного света и тьмы и времена года. Он поместил солнце и луну в небесах и назначил им их пути. День и Ночь считались смертными врагами. Свет спускался сверху, а тьма поднималась снизу, и луна была сотворена раньше солнца.

Существует, однако, скандинавская легенда, противоречащая мнению, что боги создали небесные тела. Она утверждает, что солнце и луна появились из искр, исходивших из огненной земли Муспельхейма. Отцом двух светил был Мундильфари, и он назвал прекрасных мальчика и девочку Мане (Месяц) и Соль (Солнце).

Боги, разгневанные гордыней Мундильфари, забрали у него детей и поместили их на небо, где они позволили Соль править конями солнца, и поручили Мане управлять фазами луны.

У эскимосов Берингова пролива создание земли и всего, что на ней, приписывалось Отцу Ворону. Рассказывают, что он спустился с небес после Великого потопа и создал сухую землю. Он создал также людей и животных, но из-за ненасытности человека животные могли вымереть, и это так рассердило Ворона, что он наказал человека, забрав с неба солнце и спрятав его в мешке у себя дома. Люди, как рассказывают, были очень сильно испуганы и обеспокоены потерей солнца и предложили богатые дары Ворону, чтобы умилостивить его. Ворон немного смягчился и теперь держал солнце в одной руке день или два подряд, чтобы у людей было достаточно света для охоты, а затем снова прятал солнце в мешок.

Хотя этот договор был и лучше, чем ничего, он в целом не удовлетворял людей, и брат Ворона пожалел их и придумал план, как улучшить условия договора. Он притворился мертвым, и, когда его похоронили, а плакальщики ушли, он выбрался из могилы и превратился в листок, плывущий по глади потока. Некоторое время спустя жена Ворона пришла к потоку попить, и, зачерпнув воды, она проглотила с водой лист. Скоро жена Ворона родила мальчика, который постоянно плакал, требуя себе солнца. Отец, чтобы успокоить его, часто давал ему солнце поиграть. Однажды, когда никого рядом не было, мальчик надел маску и одежду ворона и, взяв с собой солнце, улетел с ним и вернул его на его место на небе. Он также установил ежедневный путь солнца, создав день и ночь, так что с тех пор у людей днем всегда был солнечный свет.

Древние жители Перу верили, что бог Виракоча поднялся из озера Титикака и создал солнце, луну и звезды и установил их путь. Тайлор^[3] пишет, что первоначально муиски, обитавшие на плато Боготы, жили в первобытной дикости. С востока к ним пришел бородатый старик, Бочика (Солнце), научивший их возделывать землю и поклоняться богам. Его жена Уитака, однако, была недовольна его вниманием к людям и вызвала великий потоп, погубивший большинство обитателей земли.

Это деяние разгневало Бочику, и он прогнал свою злую жену с земли и сделал ее луной (ведь до того луны не было). Затем он осушил землю, снова сделал ее обитаемой и удобной для жизни человека.

Маникаки в Бразилии смотрели на солнце как на рожденного от девы героя. Их мудрецы, заявлявшие, что владеют силой переселения душ, говорили, что они посещали солнце и что оно выглядит, как человек, облаченный в свет; таким ослепительным был его внешний вид, что простые смертные не могли его видеть.

Согласно мексиканскому преданию, создателем мира был Нешекириак. Он послал бога-Солнце и богиню-Луну освещать землю, чтобы люди смогли смотреть вокруг и делать свою ежедневную работу. Бог-Солнце размеренно и без помех следовал по своему пути, но богиня-Луна проголодалась и, заметив на своем пути кролика, погналась за ним. На это ушло время, а потом она остановилась, чтобы съесть его, но, когда она закончила обедать, она обнаружила, что ее брат, Солнце, обогнал ее и был уже далеко впереди, так что с тех пор она не могла догнать его. Именно поэтому, говорит легенда, солнце всегда оказывается впереди луны и всегда выглядит свежим и румяным, а луна – бледной и больной. Если внимательно посмотреть на луну, можно все еще увидеть кролика, свисающего у нее изо рта.

У бушменов Южной Африки есть любопытная легенда, объясняющая происхождение солнца. Согласно этому преданию, солнце первоначально было человеком, живущим на земле, и давало только ограниченное количество света, освещавшего небольшое пространство вокруг его дома, а вся остальная страна была в полутьме. Как ни странно, испускаемый им свет исходил из одной из его подмышек, когда он поднимал руку. Когда он опускал руку, полутьма падала на землю. Днем свет солнца был белым, но ночью то немногое, что можно было увидеть, было красным, как огонь. Люди не были довольны этим тусклым светом, и, так же как индейцы Северной Америки, собравшиеся на совет, чтобы обсудить вопрос лучшего освещения мира, бушмены рассмотрели это дело, и одна старуха предложила, чтобы дети схватили солнце, пока оно спит, и забросили его на небо, чтобы бушмены могли высушить свой рис, а солнце осветило бы весь мир. Дети так и поступили и осторожно приблизились к спящему солнцу; наконец, они подкрались близко, и так сказали ему: "Стань солнцем, таким жарким, чтобы бушменский рис мог высохнуть для нас, чтобы ты мог освещать всю землю и вся земля согревалась летом". Сказав это, они схватили солнце за руку и забросили его на небо. Солнце тут же стало круглым и навсегда осталось на небе, чтобы освещать землю; бушмены говорят, что оно убирает луну и пронзает ее ножом.

Согласно преданиям Новой Зеландии, солнце – это глаз Мауи, помещенный на небо; а глаза двух его детей стали утренней и вечерней звездами. Солнце было рождено из океана, и об истории его рождения рассказывают так^[4]: "Было пять братьев, каждого из которых звали Мауи, и младшего Мауи бросила в море Таранга, его мать, а спас его предок – Великий-Человек-на-Небе, взявший его в свой дом и подвесивший его к потолку. Однажды ночью, когда Таранга вернулась домой, она обнаружила маленького Мауи вместе с его братьями, и, узнав своего младшего ребенка, рожденного ею в старости, она взяла его с собой спать, как она брала его братьев, пока они не выросли. Но маленький Мауи забеспокоился и стал что-то подозревать, когда увидел, как каждое утро его мать вставала на заре, сразу же исчезала из дома и не возвращалась до наступления ночи. Так что однажды ночью он выбрался наружу и заткнул каждую щель в деревянных ставнях и двери, чтобы дневной свет не мог проникнуть в дом. Тогда занялся слабый свет ранней зари, а затем взошло солнце и поднялось в небеса, но Таранга продолжала спать, потому что она не знала, что снаружи уже светло. Наконец она вскочила, вытащила затычки из щелей и убежала в смятении. Тогда Мауи увидел, как она прыгает в дыру в земле и исчезает, и так он обнаружил глубокую пещеру, через которую его мать спускалась под землю каждый раз, когда ночь была на исходе".

Другая маорийская легенда повествует о том, что Мауи однажды взял в руки огонь, и, когда огонь обжег его, Мауи прыгнул с ним в море. Когда он погрузился в воды, солнце впервые зашло и тьма покрыла землю.

Когда Мауи обнаружил, что кругом ночь, он немедленно пустился в погоню за солнцем и наутро привел его обратно.

У племени тонга на островах южной части Тихого океана есть любопытный миф, касающийся создания солнца и луны. Оказывается, что в первобытные времена, прежде чем свет воссиял над землей, Ватеа и Тонга-ити поссорились из-за того, чьим был ребенок. Каждый из них был уверен, что ребенок – его, и под конец спора они решили разделить его. Ребенка немедленно разрезали пополам; Ватеа досталась верхняя половина; он сжал ее в мячик и забросил на небо, где она стала солнцем. Тонга-ити оставил свою долю, нижнюю половину ребенка, лежать на земле день или два, но, увидев яркость половины Ватеа, он тоже сжал свою долю и, пока солнце находилось в подземном мире, забросил ее в темное небо, где она стала луной. Так были созданы солнце и луна, и бледность луны объясняется тем, что вся кровь вытекла из нее, пока она лежала на земле.

Австралийская легенда рассказывает, что люди жили во тьме, пока один из их предков, живший на звездах, не сжалился над ними и не бросил в небо яйцо эму, которое тут же стало солнцем.

У даяков есть миф о том, что солнце и луна были созданы Верховным Существом из особенной глины: ее можно найти на земле, но она очень редка и дорога. Сосуды, сделанные из этой глины, считаются священными и оберегающими от духов. Этот народ и другие племена, живущие в горных районах, где каждый вечер красный диск солнца исчезает из вида за горами, говорят о том, что солнце садится в глубокую расселину в скалах.

Есть и множество других мифов многих стран, рассказывающих на языке воображения о рождении солнца и луны. Большинство из них, однако, в основе своей тождественны уже приведенным.

То, что традиции многих первобытных обитателей земли единогласно считают, что в мире была жизнь, прежде чем на небесах появились светила, а люди тогда жили в полутьме, – возможно, самая поразительная особенность мифов.

На самом деле эти древние легенды имеют много интересных черт, особенно когда сходства обнаруживаются в древних традициях разделенных огромным расстоянием племен. Кажется необычайным, что люди в разных частях света могли независимо друг от друга создать гротескные мотивы, часто характеризующие мифы о появлении солнца.

Кажется, что нет границ фантазиям древних о сотворении небесных тел, но не приходится сомневаться, что, если бы современный мир был лишен того, чему учит наука, наш инстинкт воображения позволил бы нам создать миф, объясняющий присутствие на небе солнца, миф, который был бы столь же фантастичен, как и любой, доставшийся нам в наследство от мифологии.

Глава 2

ДРЕВНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СОЛНЦЕ И ЛУНЕ
Изучение мифологии обнаруживает много легенд и преданий о том, что Солнце и Луна тем или иным образом связаны родством или брачными узами. Поэтому, несмотря на то что цель настоящей работы – дать всесторонний обзор преданий и мифов о солнце, мы сочли, что эти легенды должны быть включены в книгу, как раскрывающие новые стороны солярного мифа.

В ранней истории всех народов мы видим, что Солнце и Луна считались антропоморфными существами, более или менее тесно связанными с повседневной жизнью людей, таинственным образом влияющими на бытие человека и управляющими его судьбой. Мы обнаруживаем, что светила упоминают как предков, героев и благодетелей, которые, прожив на земле полезную для людей жизнь, были вознесены на небеса, откуда они продолжают смотреть на земные дела и до определенной степени управлять ими.

Влияние, которое Солнце и Луна предположительно оказывали на жизнь людей, было по природе родительским. На самом деле в самом основании мифологии лежит идолопоклонническое почитание великого отца – Солнца и великой матери – Луны, которые были первыми объектами поклонения, известными в истории рода человеческого.

"Великий отец, – говорит Фабер^[5], – был Ноем, который рассматривался как новое воплощение Адама и умножал себя в трех сыновьях при начале каждого мира, великая мать была землей, рассматривавшаяся как огромный корабль, плывущий над бездной, а ковчег рассматривался как земля в миниатюре, плывущая по водам потопа. Из них первого в астрономическом плане представляло солнце, а последняя символизировалась напоминающим лодку лунным полумесяцем".

Как человеческие существа, Солнце и Луна имели пол, хотя в ранних преданиях нет утвердившегося мнения о том, кто из них какого пола и в каких родственных отношениях они состоят. Так, в Австралии Месяц считался мужчиной, а Солнце – женщиной, появляющейся на заре в одежде из красной шкуры кенгуру, подаренной ей поклонником. Шекспир употребляет по отношению к Луне местоимение "она", в то время как в Перу Луна считалась матерью, бывшей одновременно сестрой и женой Солнца, как Исида – Осириса в Египте. Таким образом, обычай инков брать в жены сестер имел в их религии смысл и оправдание.

Эскимосы верили, что Месяц – младший брат женщины-Солнца, а ранние обитатели Малайского полуострова рассматривали и Солнце и Луну как женщин. Одно из индейских племен Южной Америки считало Месяц – мужчиной, а Солнце – его женой. Рассказывают, что она дважды падала на землю; в первый раз индеец вернул ее на небо, но во второй раз она вызвала огромный лесной пожар.

Тейлор^[6] рассказывает нам, что индейцы оттава в легенде об Иоско описывают Солнце и Луну как брата и сестру. "Два индейца, – повествует легенда, – прыгнули через трещину в небе и оказались в приятной стране, освещенной лунным светом. Там они увидели Луну, приближавшуюся к ним как будто из-за холма. Они узнали ее с первого взгляда. Она была пожилой женщиной приятного вида с белым лицом. Доброжелательно заговорив с ними, она привела их к своему брату Солнцу, а он взял их с собой по пути, по которому следовал, и отправил их домой, пообещав им счастливую жизнь".

Другие индейские племена, такие как ирокезы, атапаски и чироки, рассматривали Солнце как существо женского пола, и в целом североамериканские мифы чаще представляют Солнце и Луну как брата и сестру, чем как мужа и жену. В Центральной и Южной Америке, особенно в Мексике и в Перу, напротив, Солнце и Луна считались мужем и женой, и их называли соответственно дедушкой и бабушкой.

Причиной этой путаницы с полом, который разные народы приписывают Солнцу и Луне, может быть то, что день мягкий и доброжелательный, поэтому управляющее днем Солнце должно считаться существом женского пола, в то время как правящий холодной и суровой ночью Месяц должен рассматриваться как мужчина. Напротив, в экваториальных районах день жестокий и палящий, а ночь мягка и приятна. С учетом этих сопоставлений оказывается, что пол Солнца и Луны у одних племен должен быть противоположен тому, который приписывается им у других, а причина этой разницы – климатические условия.

В немецком языке, в противоположность романским, род Солнца и Луны – соответственно женский и мужской, в то время как в латыни Солнце – мужского рода, а Луна – женского. В Верхнем Пфальце в Баварии и в наше время еще можно услышать, как Солнце называют "фрау Солнце" (Frau Sonne), а месяц – "герр Месяц" (Herr Mond), и о них рассказывают следующую историю:

"Месяц и Солнце были мужем и женой, но Месяц оказался слишком холодным любовником и был слишком сонлив, и его жена предложила ему пари, по условиям которого право сиять днем должно в будущем принадлежать тому из них, кто проснется первым. Месяц засмеялся, но принял пари и, проснувшись на другой день, обнаружил, что Солнце уже два часа как освещает мир. Поскольку из их договора следовало, что, если они не проснутся одновременно, они должны светить в разное время, результатом спора стало то, что они навсегда разлучились. Это весьма огорчило торжествующее Солнце, которое, все еще храня супружескую любовь к своему мужу, пыталось и всегда пытается восстановить нарушенные брачные узы".

Представление о том, что Солнце и Луна были мужем и женой, породило многие легенды, основной из которых можно назвать древнее персидское предание о том, что звезды – дети Солнца и Луны.

Первобытные туземцы Малайского полуострова верили, что небесный свод – твердый. Они представляли себе небо как большой горшок, подвешенный над землей на тонкой веревке; если она когда-нибудь порвется, земля будет уничтожена. Солнце и Луну они считали женщинами, а звезды – детьми Луны. Легенда повествует о том, что в древности у Солнца было столько же детей, как у Луны; испугавшись, что человечество не вынесет столько света и жары, Солнце и Луна решили съесть своих детей.

Луна притворилась, что избавилась от своих детей таким образом, а на самом деле вместо этого спрятала их. Но Солнце сдержало свое обещание и разделалось со своими детьми. Когда они все были съедены, Луна вывела своих наружу из укрытия. Когда Солнце их увидело, оно очень рассердилось и погналось за Луной, чтобы убить ее; эта погоня продолжается вечно. Иногда Солнце подходит достаточно близко к Луне, чтобы укусить ее, и люди говорят, что происходит затмение. Солнце все еще поглощает своих детей, звезды, на заре, а Луна прячет своих днем, когда Солнце близко, выпуская их только ночью, когда ее преследовательница далеко. Одно из туземных племен Северной Индии верит, что Солнце раскололо Луну надвое за ее обман и она так и осталась расколотой и вновь и вновь стареющей.

Дочери Солнца и Луны изображаются в финской мифологии как юные прекрасные девы, сидящие когда на краю красного сверкающего облака, когда на радуге, а когда на опушке лиственного леса. Они исключительно искусны в ткачестве – на мысль об этом наводит сходство лучей света с основой ткани. Как и следует ожидать в таком климате, боги Солнца, Луны и звезд представляются безмятежными и благородными существами, живущими в великолепных дворцах, обладающими всем, что есть на земле прекрасного, и обычно готовыми поделиться с человечеством своим знанием земных дел, полученным благодаря их высокому положению и всепроникающим лучам.

В финском слово "Пяйвя" (P?iv?) обозначает Солнце и бога Солнца, а "Куу" (Kuu) – Луну и бога Луны. У Пяйвя было два сына, одного из которых звали Пану (Panu)^[7].

Многие предания о солнце и луне рассказывают об их спорах и матримониальных проблемах – как видно из мифологии, Солнце и Луна не жили в супружеском согласии.

В "Кантелетар" (собрании финских народных песен) рассказывается забавная история о Солнце, Месяце и Полярной звезде, которые сватались к прекрасной деве, вылупившейся из гусиного яйца. "Сватовство Полярной звезды было успешным, и он получил девушку; Месяцу она ответила, что его облик непостоянен, лицо его иногда узкое, а иногда широкое. Больше того, у него дурная привычка бродить ночью и оставаться в праздности дома весь день, привычка в высшей степени пагубная для домашнего хозяйства. Солнцу она возразила, что он вызывает не только жару летом, но и холод зимой, а также перемены погоды. Ухаживания Полярной звезды она приняла потому, что он всегда пунктуально возвращается домой".

В Баварии рассказывают историю о девушке, которая стала возлюбленной Месяца, чем навлекла на себя ревность женщины-Солнца. Солнце, чтобы расквитаться со своим неверным супругом, увидев, как он спал в лесу, подняла его к себе наверх. Девушка и ее возлюбленный, обнаружив, какое расстояние их разделяет, сильно желали встретиться снова, и большим горем для Месяца было узнать, что девушка больше его не любит. Слезы, пролитые им из-за этого, мы называем "падающими звездами".

Торп^[8] передает следующий рассказ о родстве Солнца и Месяца:

"Месяц и солнце – брат и сестра. Они дети Мундильфари, который за их красоту назвал сына Месяц (M?ni), а дочь – Солнце (S?l). За такую гордыню боги в гневе забрали у него детей и поместили их на небо. Соль назначили править конями, запряженными в колесницу солнца, созданного богами, чтобы освещать мир. Имена коней, запряженных в эту колесницу, – Бдительный и Быстрый; и под их лопатками боги поместили ледяной ветер, чтобы охлаждать их.

Перед солнцем стоит щит; если бы не он, палящий жар зажег бы волны и горы. По распространенному поверью, два свирепых волка сопровождают солнце; один, по имени Скелль, следует за солнцем, и Соль боится, что он ее поглотит, другой, по имени Хати, бежит перед солнцем и пытается схватить луну, – и в конце концов им это удастся. Мать этих волков – великанша, живущая в лесу на востоке Мидгарда. Она родила многих сыновей-великанов в облике волков. Одного из них, по имени Манагарм, считают самым могучим. Он насытится только жизнями всех умерших людей. Он поглотит луну и при этом забрызгает небеса и воздух кровью. Тогда солнце утратит свою яркость, а ветер будет свирепствовать и выть во все стороны. Мани управляет движением луны. Однажды он поднял к себе с земли двух детей, шедших от колодца с ведром воды. Их можно увидеть с земли".

У индейцев Северной Америки можно найти много легенд о Солнце и Луне, которых они считали живыми существами. Они учили своих детей тому, что солнце днем представляет глаз великого Маниту, почитаемого индейцами бога, а луна и звезды – это его глаза ночью; и нельзя скрыть от него свои слова или поступки. Практически то же самое верование мы обнаруживаем у аборигенов Австралии, которые считают солнце глазом большего бога, а луну – глазом меньшего бога.

Ниже приведена записанная отцом Бребефом версия гуронской легенды о "белом и темном", интересный образец индейской мифологии:

"Солнце и луна были известны гуронам как Иускеха и Таонискарон соответственно. Когда они выросли, они поссорились и сошлись в поединке. Иускеха был вооружен оленьим рогом, Таонискарон же довольствовался несколькими ягодами шиповника, полагая, что, как только он ударит своего брата, тот упадет мертвым к его ногам. Но все произошло наоборот, и Иускеха нанес своему брату такой сильный удар в бок, что кровь потекла ручьем. Таонискарон бежал, а его кровь, пролившаяся на землю, стала кремнями, которые гуроны и теперь называют "таонискара", от имени жертвы. Иускеху индейцы считали своим благодетелем, без него не кипел бы их котелок, ведь именно он узнал у Черепахи искусство зажигать огонь. Без него у них не было бы удачи на охоте, и именно он заставляет расти кукурузу.

Солнце-Иускеха заботится о живущих и обо всем, что касается жизни, поэтому, говорит миссионер, индейцы считают его добрым, но луна, создательница земли и человека, заставляет людей умирать и отвечает за их отошедшие души, и ее индейцы считают злой. Солнце и луна живут вместе в хижине на краю света, и туда отправились четыре индейца, о которых повествуется в мифе. Солнце радушно приняло путешественников и спасло их от вреда, который хотела причинить им прекрасная, но пагубная луна"^[9].

В древних ирокезских легендах Солнце и Луна – бог и богиня дня и ночи соответственно и являются величайшим другом и врагом человека, добрым и злым божествами.

У шайеннов есть предание, повествующее о споре между солнцем и месяцем о том, кто из них главнее. Солнце сказало, что оно яркое и блистательное на вид, что оно правит днем и что никто не может его превзойти. Месяц отвечал, что он правит ночью, присматривает за всем, что есть на земле, хранит всех людей и животных от опасностей и что никто его не превзойдет. Солнце возразило: "Это я освещаю мир. Если я позволю себе отдохнуть от своей работы, все будет во тьме, человечество не сможет обойтись без меня". Тогда месяц ответил: "Я велик и могуч. Я могу отвечать и за ночь, и за день, и управлять всем на свете. Меня не беспокоит, если ты отдохнешь". Так спорили между собой солнце и месяц, и день, когда они так беседовали друг с другом, длился почти как два дня, так много они говорили. Никто из них не победил в споре, хотя месяц заявлял, что на его стороне много чудесных и могучих существ. Он говорил о звездах.

В старину теологи приписывали как солнцу, так и луне охрану неких ворот или дверей в небесном своде. Эти воображаемые врата, как утверждали они, находились на двух противоположных тропиках, и в них таинственно рождались все человеческие души.

Японцы верят, что на луне обитает заяц, а на солнце – трехногая ворона, отсюда выражение "золотая ворона и заяц из драгоценных камней", обозначающее солнце и луну.

В древности в разных странах, далеких друг от друга, было распространено верование, что обладающие властью или принадлежащие к высшему сословию люди являются потомками Солнца.

Среди индусов члены военной касты, к которой всегда принадлежали раджи, именуются "Сурья-банс" и "Чандра-банс", или Дети Солнца и Дети Луны.

"Первой династией Египта, как говорят, были Ауриты, или Дети Солнца, ведь восточное слово "Аур" обозначает солнечный свет.

Персидский солнечный бог Митра носил имя Азон-Накис, или господин Солнце, и в его честь как его потомки, младшие боги-герои, так и его служители маги назывались Зони и Азони, или потомками Солнца.

Среди греков мы обнаруживаем выдающийся род, носящий имя Гелиады, или Дети Солнца, и первоначально этот род состоял из восьми человек. Греки были знакомы также и с Детьми Луны. Этот древний титул был древним обозначением аркадцев.

Древние бритты считали, что солнечный Ху был отцом всего человечества. Инки Перу возводили свою родословную к солнцу и называли себя Детьми Солнца"^[10].

Естественно, что каждодневное движение солнца и луны должно было стимулировать воображение древнего человека и побудить его придумать для этого движения разнообразные фантастические объяснения. В древности было распространено представление о подземном мире, в который солнце спускается с наступлением ночи и путешествует там в темное время суток, чтобы на заре появиться из пещеры на востоке.

Среди краснокожих народов одно племя полагало, что Солнце, Луна и звезды были людьми, которые каждую ночь уходили в западное море и выплывали с востока. Они говорили, что "Солнце выходит каждое утро в Месте Рассвета". От этой идеи возникло представление, что Солнце вечером глотает какое-то чудовище и что персонифицированное Солнце – герой или дева, проглоченные, а затем освобожденные или извергнутые, как в греческих мифах о Персее и Андромеде и Геркулесе и Гесионе, в древнескандинавской истории об Эрике и драконе, и в более прозрачном тевтонском мифе о Красной Шапочке.

Жители Мексики верили, что "когда старое солнце выгорело и оставило мир во тьме, некий герой бросился в огромный костер, спустился в страну теней и поднялся обожествленный и сияющий на востоке, как Тонатиу, солнце. После него в костер прыгнул другой герой, но огонь успел ослабнуть, и он поднялся в более слабом сиянии как Мецтли, луна"^[11].

Из личностей, обладающих всемогущим влиянием на человечество, солнце и луна стали в воображении людей местами, куда может попасть человек, и связывавшиеся с ними соответственно крайние степени жара и холода вызвали к жизни воззрение, что солнце и луна – места, куда люди отправляются в наказание за земные проступки, чтобы страдать там вечно за свои грехи.

Можно показать, что вера в то, что одушевленные Солнце и Луна могут забирать к себе людей с земли, оказывала влияние на мифологию. И Солнце, и Луна считались обладающими властью похищать смертных, которых им хотелось унести на небо.

Греки современного Эпира рассказывают историю о бездетной женщине, которая молилась Солнцу о том, чтобы у нее была девочка. Ее просьба была выполнена под условием, что девочка должна вернуться к Солнцу, когда ей исполнится двенадцать. Когда девочка достигла этого возраста, однажды она собирала овощи в огороде, и кого, как вы думаете, она встретила? Солнце! Светило позвало ее с собой и напомнило матери девочки о ее обещании. Мать в страхе и ужасе закрыла двери и окна, чтобы уберечь свое дитя от Солнца, но, к несчастью, она забыла заткнуть замочную скважину, и через нее Солнце проникло в дом и забрало свою добычу.

Бушмены, одно из самых примитивных племен Южной Африки, имеют те же предания о солнце и во многом такую же мифологию, как греки, австралийцы, египтяне и эскимосы. Они верят, что Солнце и Луна раньше жили на земле и говорили с людьми, но сейчас они живут на небе и молчат.

Гомеровский гимн к богу Солнца Гелиосу точно так же (как замечает профессор Макс Мюллер) рассматривает Солнце как полубога, почти героя, некогда жившего на земле. Это мифологическое пребывание Солнца и Луны на земле, как кажется, стимулировало сознание примитивного человека и вызвало к жизни множество легенд и преданий, которые можно найти в древней истории всех народов.

Глава 3

СОЛЯРНАЯ МИФОЛОГИЯ
Некто сказал: "Если полезным заслуживает называться только такое знание, которое помогает увеличить нашу собственность или поднять наше положение в обществе, то мифология не может притязать на звание полезной. Но если полезным можно назвать то, что делает нас счастливее и лучше, знание мифологии полезно, потому что она – служанка литературы, а литература – один из лучших союзников добродетели и подателей счастья".

Солярный миф больше всех других привлекает внимание и интерес того, кто изучает мифологию, ведь он лежит в основе науки, пронизывает раннюю историю всех народов, его влияние ощущается в каждом столетии, и многие из обычаев, определяющих нашу сегодняшнюю жизнь, обязаны своим происхождением солярному мифу.

Солнце, больше чем что-либо, что могут увидеть человеческие глаза, является главным элементом жизни, самой основой нашего существования, и его благодетельному влиянию мы обязаны всем ценным, чем мы обладаем теперь. Как мало людей осознают этот факт! "Раздробленный солнечный свет" – поразительная и заставляющая задуматься фраза, использованная Джоном Фиске в его "Космической философии" для обозначения всего, что можно найти в нашем огромном мире, – от маленькой росянки, спрятанной в тайных убежищах широко раскинувшихся болот, и ничтожной мошки, чтобы схватить которую росянка открывает свой липкий кулачок, до огромного дерева в лесу и всемогущего человека, вооруженного всепобеждающим топором. Это всего лишь сжатый символический способ описать процесс космической эволюции, исходящей от солнца как первоначального источника и постоянной направляющей силы для нашей собственной маленькой вселенной.

За образами солнца, присутствующими в первобытных и культурных преданиях, стоят анимистические представления о солнце, например, как о Манабожо, великом белом зайце алгонкинской легенды, или как об Индре – солнечном быке Индии. С течением времени зооморфное солнце уступает место антропоморфному, и наконец мы приходим к таким олицетворениям солнца, как Осирис в Египте, Аполлон в Греции и Бальдр в скандинавской мифологии. Действительно, можно было бы сказать, что все великие шаги, сделанные человечеством в его неуклонном движении вперед, записаны в разнообразных и многочисленных олицетворениях солнца"^[12].

Наши знания о явлениях природы – всего лишь результат прошедших веков научных исследований; но когда мы размышляем над феноменами дня и ночи в их вечно сменяющихся фазах, мы обнаруживаем, что исключительно трудно с ясностью понять представления первобытного человека об этих непрекращающихся изменениях, поскольку непрерывная последовательность и постоянное повторение этого феномена притупило наши способности, и он избегает нашего внимания.

В древние времена, однако, за этим непрестанным каждодневным процессом тщательно наблюдали и серьезно размышляли о нем, а солнце во всех своих аспектах рано стало в определенных странах персонифицированным божеством.

Выражение "поглощенный ночью" сейчас – просто метафора, но передаваемая им идея заходящего солнца была очень важна для древних. Однако интерес вызывало не только ежедневное движение солнца: люди внимательно наблюдали и сезонные перемены, а весеннее солнце, возвращающееся с юношеским пылом после долгого ночного сна зимы, носило иное имя, чем солнце летнее и осеннее. Следовательно, изучая первобытную историю и мифологию, можно обнаружить множество имен солнца и огромную массу солярных мифов, описывающих приключения первобытного солнечного героя с употреблением обозначений различных обликов, которые принимает Солнце на протяжении дня и в течение года.

Образам, подсказанным этими обликами, просто не было предела, как сформулировал это сэр Джордж Кокс:

"В мышлении этих древних времен солнце рассматривалось как ребенок ночи или тьмы, заря приходила до его рождения и умирала, когда он поднимался в небеса. Он душил змей ночи, выходил как жених из своих покоев, и как великан шествовал по своему пути. Ему приходилось сражаться с тучами и бурями, иногда его свет тускнел под их мрачным покровом, и дети человеческие трепетали от гнева сокрывшегося солнца. Его путь мог быть сияющим и благодетельным или мрачным, угрюмым и непостоянным. Он мог быть воином, другом или разрушителем. Лучи солнца становились золотыми прядями волос, копьями и пиками или сияющими одеждами".

От этой игры воображения и происходят основные великие солярные мифы, становящиеся основой целых эпических сюжетов или развернутых аллегорий. Из этой прочной нити плетется ткань золотой легенды и чудесное полотно мифа, озаряющее страницы истории человечества.

Наша приятная задача – осмотреть это пестрое полотно, разворачиваемое фантазией, и обследовать великую сокровищницу традиции, в которой люди всех эпох хранили богатейший дар своего воображения, солнечный миф.

Возможно, самые первые мифы о солнце – те, что основаны на феноменах его восхода и заката. Древние обитатели морских берегов верили, что с наступлением ночи, когда солнце исчезало в море, его глотало чудовище. Утром оно изрыгало свою добычу в восточное небо. Считается, что история Ионы имеет солярное происхождение, поскольку его приключение с китом имеет разительное сходство с каждодневной мифической судьбой солнца.

Видный исследователь мифологии Гольдхизер^[13] утверждает, что библейская история Исаака представляет собой солнечный миф, а первый Енох, сын Каина, просто символизирует солнце. Он – знаменитый строитель городов (это характерная солярная черта), но то, что он жил ровно 365 дней^[14], столько же, сколько длится солнечный год, указывает на его солярный характер. Каин – солнечный герой, и все его потомки – солярные персонажи. Ной явно представляет собой мифологическую фигуру отдыхающего солнца: слово N?ach означает "тот, кто отдыхает".

Слово, являющееся основным обозначением солнца в семитских языках, древнееврейское Шемеш, передает представление о том, что Солнце быстро движется или деловито снует по небу. Так, в псалмах мы видим, что солнце уподобляется бегущему великану или герою.

Быстрые кони ассоциировались с солнцем в античной, индийской, персидской и древнееврейской мифологиях, и в древнееврейском культе в Ханаане лошади были посвящены солнцу, как позже в Греции.

В Ведах солнце часто называется "бегуном", "скаковым конем" или просто "конем". Идея быстрого полета солнца доводится до конца приписыванием солнцу или заре крыльев, и на египетских и ассирийских монументах мы видим изображения окрыленного солнечного диска.

Отсюда воображению остается лишь один шаг до того, чтобы рассматривать солнце как птицу; когда солнце садилось, древние говорили: "Птица дня устала и упала в море". Существует даже мнение, что кролик символизирует пасхальную неделю потому, что быстроногость – его главное свойство. Имеет значение и тот факт, что олицетворенное солнце у североамериканских индейцев называлось "Великим Белым Зайцем".

"Чем больше мы рассматриваем вавилонскую мифологию, – говорит Сэйс, – тем более солярным оказывается ее происхождение, тем самым подтверждая результаты, достигнутые при исследовании арийских и семитских мифов. С всего лишь двумя исключениями все великие божества, как кажется, восходят к солнцу".

Выдающийся авторитет по мифологии Египта Ренуф утверждает: "Как бы ни обстояло дело в других мифологиях, я рассматриваю восход и закат, ежедневное возвращение дня и ночи, битву между светом и тьмой, солнечную драму в целом, разыгрываемую во всех своих деталях каждый день, каждый месяц, каждый год на небе и на земле, как основную тему египетской мифологии".

Господствующие мифологические фигуры Египта настолько тесно связаны с египетским культом солнца, настолько близки к тому, чтобы быть богами Солнца, что обсуждение их характеров и деяний скорее должно быть включено в главу о поклонении солнцу и поэтому опущено здесь.

Есть одна черта солярной мифологии, поражающая своей универсальностью. Это связь между фигурами, олицетворяющими солнце в разных странах, и мореплаванием. Еврейский Мидраш сравнивает путь солнца с путем корабля, как ни странно, плывущего в Британию, оснастка которого включает 365 канатов (число дней в солнечном году), и корабля, идущего из Александрии, имеющего 354 каната (число дней лунного года).

В Египте мы видим изображенной на памятниках фигуру Ра, бога Солнца, переплывающего в своей лодке небесный океан. "Солнечный царь Аполлон у греков, – говорит Гольдхизер^[15], – считается основателем мореплавания", и даже легендарный Харон, паромщик подземного мира, представляет собой развитие солярного мифа. Римский бог Солнца Янус также связывается с мореплаванием, а перуанское солнечное божество появилось из моря и покинуло перуанских индейцев на лодке, которая плыла вниз по реке и скрылась в море.

Древние египтяне называли Солнце Кошкой, поскольку, как говорит Еораполлон, "подобно солнцу, зрачок кошачьего глаза растет с наступлением дня". Египтяне представляли, что за солнцем стоит огромная кошка, а солнце – всего лишь ее зрачок.

Приведенный далее солнечный миф происходит из Индии и цитируется по "Антропологии" Эдварда Б. Тейлора. Он повествует о том, что "Вамана, маленький брахман, чтобы унизить гордыню царя Бали, просит у него столько земли, сколько он сможет отмерить тремя шагами, но, когда царь обещает выполнить его просьбу, карлик предстает в великанском обличье Вишну и, пройдя одним шагом всю землю, другим – весь воздух, а третьим – все небо, отправляет Бали в области ада, где тот царствует и поныне. Самая поразительная из всех историй о Мальчике-с-пальчик оказывается на самом деле мифом о солнце, поднимающемся совсем небольшим над горизонтом, затем разрастающемся до грандиозной силы и пересекающем вселенную. Ведь карлик Вамана – одно из воплощений Вишну, а Вишну первоначально был солнцем. В гимнах Вед представление о его трех шагах обнаруживается прежде, чем оно стало сюжетом истории, когда оно еще было лишь поэтической метафорой солнца, пересекающего воздушные области тремя шагами".

Для древних индусов бог Солнца царил в пылающей колеснице, а в его сверкающих лучах они видели горячих рыжих коней, украшенных сверкающей и блестящей сбруей. Там, где мы сказали бы: "Солнце восходит" или "Оно высоко в небесах", они замечали: "Солнце запрягло своих коней для поездки".

Одно из распространенных обозначений солнца в мифологии – "корова", а лучи солнца описываются как молоко этой коровы. В Ведах это один из самых обычных образов. Это хорошие примеры роли, которую играло воображение в развитии солярной мифологии. Когда солнце представляется колесницей, лучи тут же начинают напоминать коней, и точно так же, если солнце уподоблено корове, лучи должны представлять молоко.

Солнечные лучи чаще сравниваются с прядями волос или с волосами на лице или голове солнца. Греки называли бога-Солнце Гелиоса "желтоволосым", а длинные локоны и ниспадающая борода являются мифологическими атрибутами солнца во многих странах. В индейском мифе бог Солнца описывается как старик с густой бородой, а длинные бороды перуанского и тольтекского богов Солнца часто упоминаются в мифах о них.

Если рассматривать мифологию как чудесный гобелен, созданный воображением и фантазией, изображающий в множестве оттенков благородные деяния богов и героев Древнего мира, тогда часть, сотканная греками, вполне может считаться самой замечательной из-за великолепия плана и красоты замысла всего, что изображено на этой удивительной и бесценной ткани.

Кто-то сказал, что греческая мифология, в ее сменяющихся династиях правящих богов, демонстрирует эволюцию от почитания сил природы к почитанию сил духа. Она, без сомнения, самая полная деталями, самая совершенная с художественной точки зрения, самая прекрасная и устойчивая из всего мирового запаса дошедших до нас легендарных преданий, и среди этого богатства мифологии солярный миф выделяется как величайший, как центральная фигура, облаченная в несравненные образы поэтичного от природы и в высшей степени художественного народа.

В следующем дальше обсуждении греческих солярных мифов есть много такого, что, как кажется, настолько гротескно и причудливо, что граничит с абсурдом, но в серьезности предмета не приходится сомневаться, и, чтобы понять его полностью и оценить по достоинству, мы должны всегда рассматривать легенды как истолкование природных явлений дня и ночи. Имея это в виду, мы сможем осознать значение многого, что иначе было бы бессмысленным.

Можно сказать, что ежедневный путь и меняющиеся аспекты живого и полного энергии солнечного героя представляют собой мотив почти каждой легенды и мифа, завещанного нам древними.

Так же как в изучении солярного культа бог-Солнце Гелиос первым выходит на сцену как центральная фигура широко распространенного и популярного культа, мы и здесь сначала рассмотрим легенды, объединенные этой мифологической фигурой, которой некогда поклонялась греческая нация со всем рвением религиозного пыла.

Самый интересный миф о Гелиосе – тот, что рассказан о нем в Одиссее. Он повествует о том, что, когда Одиссей возвращался к себе домой на Итаку, богиня поведала ему о зеленом острове Тринакрия, где бог-Солнце Гелиос пасет свои священные стада – семь стад коров и семь стад овец, по пятьдесят в каждом стаде, число, которое всегда остается неизменным. Одиссей, жаждущий посетить этот прекрасный остров, немедленно отправился в путь, предупрежденный Цирцеей, что стада Солнца надо оставить в покое, чтобы не навлечь на себя беды. Высадившись на острове, его спутники от души радовались приятной погоде, но, поскольку еды не хватало, они пренебрегли предупреждением богини, забили лучший скот Солнца и пировали шесть дней, пока не отплыли с острова.

Гелиос, разгневанный их поступком и опечаленный потерей стад, которыми он так гордился, молил Зевса наказать преступников^[16]:

"Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,
Жалуюсь вам на людей Одиссея, Лаэртова сына!
Дерзко они у меня умертвили быков, на которых
Так любовался всегда я – всходил ли на звездное небо,
С звездного ль неба сходил и к земле ниспускался.
Если же вами не будет наказано их святотатство,
В область Аида сойду я и буду светить для умерших".
Гневному богу ответствовал так тученосец Кронион:
"Гелиос, смело сияй для бессмертных богов и для смертных,
Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих.
Их я корабль чернобокий, низвергнувши пламенный гром свой,
В море широком на мелкие части разбить не замедлю".

И так и случилось: мощью Зевса поднялся ужасный шторм, который чуть не разбил корабль беспутных искателей приключений; но Одиссей героическими усилиями смог предотвратить потерю корабля, и жизнь его спутников была спасена.

"Ничто так не обычно в арийской мифологии, – говорит Пэйли, – как упоминание коров или волов в связи с Солнцем. Судя по всему, они символизируют яркие очертания, которые, как кажется, выходят в форме светящихся мимолетных облаков из дома Солнца на востоке. Угон и возвращение или убийство этих волов – предмет многих рассказов в ранних греческих легендах".

О, светлый край златой весны,
Где Феб родился, где цвели
Искусства мира и войны,
Где песни Сафо небо жгли!
Блестит над Аттикой весна,
Но тьмою жизнь омрачена.

Байрон^[17]

Мы переходим теперь к самой заметной фигуре в греческой мифологии, грозному герою, чьи деяния являются темой бесчисленных легенд, песен, стихов, эпических поэм и многих из самых благородных и прекрасных замыслов в мире искусства.

Тот факт, что этот прославленный и возвышенный персонаж персонифицирует солнце, отмечает Феба Аполлона как величайшего и самого широкоизвестного солнечного бога, порожденного мифологией и историей.

О его славном рождении на Делосе и успешном сражении с огромной змеей, которую Гера послала ему навстречу в долине Криссы, и о установлении его оракула в Дельфах рассказывается в главе о поклонении Солнцу, как о сюжетах, тесно связанных с его обожествлением.

В мифической биографии такого прославленного персонажа, как Феб Аполлон, мы должны ожидать, конечно, упоминания о его любовных связях. Одна из них описана в следующем мифе о Дафне.

Дафна, персонифицированная Заря, появляется из вод с первым румянцем утреннего света, а когда прекрасные оттенки раннего дня постепенно исчезают при свете восходящего солнечного диска, Дафна бежит от Аполлона, который пытается ее добиться. Во время своего бегства она молит богов помочь ей, и рассказывают, что в ответ на ее молитву она была превращена в лавровое дерево, с тех пор посвященное Аполлону.

Другой миф повествует об охоте, на которой Аполлона сопровождал его друг Гиацинт. Они метали диски, и Аполлон метнул диск, который отскочил от цели и нанес Гиацинту смертельный удар. Полный угрызений совести из-за безвременной гибели друга от его руки, он превратил Гиацинта в прекрасный цветок, с тех пор носящий его имя.

Согласно Мюррею^[18], "цель этого мифа – указать на попеременное угасание и возвращение жизни в природе, которая в этом случае представлена в образе юноши, а брошенный Аполлоном диск – явный символ солнца, иссушающего растительность".

Далее об Аполлоне рассказывается, что, разгневавшись на Зевса за то, что тот поразил его сына Асклепия молнией, он поразил стрелами нескольких циклопов, которые выковали молнии. Это навлекло на него гнев Верховного Существа, и Аполлон был изгнан с Олимпа. Во время своего изгнания он служил у Адмета пастухом.

Кири^[19] утверждает, что Адмет на самом деле – одно из имен Гадеса, а упоминание о службе Аполлона под его началом указывает на то, что Аполлон спустился в подземный мир с целью очищения. Здесь мы опять встречаем распространенную веру в то, что солнце ночью спускается в подземные и подводные царства.

В течение срока своего изгнания Аполлон служил троянскому царевичу Лаомедонту. Поскольку тот не заплатил ему обещанной суммы, Аполлон навел на город ужасную чуму, которая выкосила все окрестное население. Раздосадованный своим изгнанием, Аполлон объединился с Посейдоном в попытке свергнуть Зевса. Заговор провалился, и обоих богов приговорили участвовать в постройке стен Трои.

Аполлон был прославленным музыкантом, и однажды поспорил с Паном, утверждавшим, что флейта сладкозвучнее лиры – любимого инструмента Аполлона. Боги согласились, что рассудить их должен Мидас, царь Лидии. Тот предпочел Пана, и Аполлон, раздосадованный приговором, наказал Мидаса, удлинив его уши, так что они напоминали ослиные. Аполлон, видимо, не терпел соперничества на музыкальном поприще, потому что, когда Марсий похвалялся, что превосходит Аполлона в игре на флейте, тот заживо содрал с него кожу.

Как могучий воин, Аполлон отличился в Троянской войне, где он сражался против греков. Его ярость была неодолимой, и рассказывают, что целые шеренги воинов падали, когда он бросался в атаку.

Обладая вечной юностью и будучи самым совершенным из атлетов, Аполлон считался покровителем юношеских атлетических соревнований, а Пифийские игры, учрежденные им в ознаменование его победы над Пифоном, праздновались повсеместно.

Ограниченный объем данной работы не позволяет нам полностью пересказать множество подвигов этого знаменитого солнечного героя. Его любимыми животными были ястреб и лебедь, его деревом – лавр. Его изображали как совершенное единение мужественной силы и красоты. Его длинные волосы свободно падают, его чело увенчано лавром, а в руках он держит лук и лиру.

Удивительный и знаменитый Аполлон Бельведерский демонстрирует одновременно представление древних об этом благосклонном божестве и высокую ступень совершенства, достигнутую ими в скульптуре.

Немногие божества имели больше прозваний, чем Феб Аполлон. Его называли Делосским, Дельфийским, Кларосским и т. д., по местам, где ему поклонялись. Он также именуется Локсий^[20] из-за двусмысленности многих предсказаний его оракула. Другое его прозвание – Ликейский, что означает или Волчий Бог, или Золотой Бог Света. Его также называли Мышиным Богом, поскольку считали его покровителем или истребителем мышей. Другими именами Аполлона были Серебролукий, Далеко Разящий, Даритель Света, Лепокудрый, Златокудрый, Обладатель Золотого Меча.

"Сходство между Аполлоном и Ахиллом едва ли нужно указывать, – говорит Кири^[21]. – Каждый из них – идеальный юноша, представитель юной Греции, которой еще предстоит стать в грядущие годы Элладой".

Сопоставляя фигуры солнечных божеств, Гелиоса и Аполлона, мы отмечаем разительное сходство. Оба бросаются в глаза своим сияющим обликом, оба обладают силой создавать и разрушать жизнь и неуязвимым оружием. Они также одарены неисчерпаемыми силами вызывать счастье или горе, наслаждение или муку, здоровье или болезнь. Применение этих многогранных способностей составляет тему большей части той огромной массы легенд, которые представляют собой важнейшие элементы арийской мифологии.

В фигуре Геракла мы видим солнечного бога и героя, чья слава разошлась по всем землям, и начиная с его времени каждый век сравнивает свои величайшие деяния с силой и мощью, явленной им в совершении его сверхчеловеческих подвигов.

Даже в наше время сооружение Панамского канала часто упоминается как деяние, достойное Геракла, а прилагательное "геркулесов" заняло прочное место в современной литературе и фразеологии.

Ключ к солнечным мифам, повествующим о жизни и подвигах Геракла, лежит в идее подчиненности солнца неизменным законам природы. У солнца есть ежедневная работа, которую оно должно выполнять. У него есть тропа, с которой оно не должно сходить. Впереди у него – жизнь, полная тяжкого труда, от которого оно не может уклониться. "Нигде больше, – говорит Кокс^[22], – непередаваемо тяжкий труд и скудное вознаграждение солнца не выступает так ясно, как во всей легенде или, скорее, в массе отдельных легенд, собранных вокруг фигуры Геракла".

Геракл – сын Зевса и Алкмены. Злоба и ненависть Геры осудила его с самого рождения служить Эврисфею, и, не удовольствовавшись тем, что предназначила ему жизнь в рабстве, богиня послала змей задушить его, пока он был еще младенцем. Герой, однако, обладал богоподобной силой уже в нежные годы и легко убил змей, к большому удивлению тех, кто должен был о нем заботиться.

Эта борьба и триумф бога над змеями очень похожи на победу Аполлона в сражении с Пифоном. Она символизирует великую битву, представленную в мифологии всех стран – покорение сил тьмы мощью всесильного солнца, правителя света. Эта неодолимая сила, главный атрибут солнца, – преобладающий элемент в характере солнечного героя Геракла, она позволяет ему совершить по требованию его повелителя двенадцать поразительных подвигов, которые принесли ему вечную и неувядаемую славу.

Нет нужды подробно излагать эти разнообразные подвиги. Каждое изложение греческой мифологии отдает должное этой теме, и аллюзии на нее появляются в изящных искусствах и литературе каждого последующего века. Нам остается, однако, указать солярное значение этих великих деяний и то, как, даже в своих многочисленных деталях, они символизируют триумф солнца над ограничениями, постоянно налагаемыми природой.

Первым подвигом была победа над Немейским львом. Миф повествует, что, убив свирепого зверя, Геракл содрал его шкуру своими пальцами и затем во многих яростных схватках она служила ему щитом. Львиная шкура уподоблялась "одеянию из рыжеватых облаков, которые, как кажется, солнце влачит за собой, с боем прокладывая себе путь через туман".

Далее Геракл был призван покончить с омерзительной Лернейской гидрой. Это создание имело множество голов, одна из которых была бессмертной. Герой выполнил свою задачу, сжигая нападавшие на него головы. Бессмертную голову он похоронил под камнем. Так же как у этого чудовища было много голов, штормовой ветер непрестанно приносит новые облака, чтобы затмить солнце; но более легкий пар и туман, бессмертную голову, удается победить лишь на время. Солнце легко сжигает тяжелые тучи, смертные головы, но лишь временно прячет бессмертную голову, которая поднимается вновь и вновь, чтобы устрашать его. В этой битве Геракла сопровождает его друг Иолай – это имя напоминает "иолэ", название темно-лиловых облаков, сопровождающих солнце.

"На третий месяц Солнце вступает в знак Весов, когда восходит созвездие Кентавра, и в своем третьем подвиге Геракл встретил и убил кентавра. Подобные сравнения можно проследить на всем продолжении года". Детальный анализ этих мифов читатель может найти в Anthon’s Classical Dictionary.

В безумии Геракла мы видим дальнейшее доказательство того, что он олицетворяет солнце, поскольку, по мере того как солнце восходит, его сила растет, пока его жар не начинает уничтожать плоды любимой им земли. Геракл в своем безумии убивает своих собственных детей.

Брак Геракла с Гебой, богиней юности, который совершился после окончания его двенадцати подвигов, обозначает обновление года в конце солнечного цикла.

Последнее деяние в жизни Геракла лучше всего передает его солярный характер. Отравленная одежда, поднесенная его женой Деянирой, надета. Она символизирует облака, которые поднимаются от воды и окружают солнце как темное одеяние. Вскоре яд попадает в организм героя, вызывая сильную боль. Геракл напрасно старается сбросить одежду, но "огненные туманы охватывают его и смешиваются с угасающими лучами солнца, и сквозь разбросанные облака на небе видно, как умирающий герой рвет свое собственное тело на части, пока наконец его яркий облик не поглощается всеобщим пожаром".

В этой сцене смерти солнечного героя и в сиянии его погребального костра мы видим самое прославленное изображение заката, когда-либо представленное нашему вниманию. Все чудесные оттенки, расцвечивающие западное небо на закате, украшают холст, и отражение этой сцены простирается вдаль, озаряя волны Эгейского моря с живописными группами островов и рисуя неблекнущими красками сцену, которую все народы считают высочайшим зрелищем, предлагаемым природой зрению человека.

Энтон так пишет о солнечном герое: "Если считать, что Геракл реально существовал, не может быть ничего более чудовищного, ничего больше расходящегося со всеми принципами хронологии, ничего более полного противоречий, чем приключения такого человека, каким его рисует нам поэзия. Но если считать его светилом, дающим миру свет, богом, оплодотворяющим всю природу своими животворными лучами, все части легенды становятся полны живостью и красотой, отмечены приятной и совершенной гармонией".

Латинский Геркулес, несомненно, тождествен греческому Гераклу, и легенда о его жизни идентична легенде о греческом герое. Она изображает ту же великую битву сил света и тьмы, которую мы находим в примитивном индусском мифе об Индре и Ахи, источнике, из которого она произошла.

Одна из солярных легенд, дошедшая до нас в простейшей форме, – легенда о Сизифе, который, как повествует миф, был осужден проводить свои дни, катя большой камень на вершину холма. Только лишь работа завершалась, как камень сам по себе скатывался к подножию холма и Сизиф должен был начинать все сначала.

Если мы посмотрим на эту легенду как на солярный миф, мы увидим, как хорошо ее детали передают ежедневный ход солнца. Оно представляется большой сферой или шаром, который каждый день постепенно поднимается к зениту, как если бы кто-то его с трудом подталкивал, а достигнув высшей точки, немедленно начинает спуск к горизонту.

Опять же солнце из-за его всепроникающих лучей и занимаемой им господствующей позиции наводит на мысль о силе и свете, от которых ничто не может быть сокрыто. Олицетворение этого всевидящего ока само должно быть всезнающим существом. "Греческое имя Сизиф, – говорит Кокс, – просто редуплицированная форма слова "софос", мудрец, так что мы представляем себе мудреца, вынужденного взойти на небеса или на гору и обязанного, несмотря на его мудрость, силу и мощь, спуститься, когда он поднялся наверх. Идея принуждения может легко перейти в представление о тяжком труде, а последнее – в мысль о наказании, и таким образом солнце становится приговоренным преступником".

Миф об Иксионе – еще одна солярная легенда. Иксион был осужден на вечные муки и привязан к вечно вращающемуся колесу с четырьмя спицами. Имя Иксион, возможно, значит "посетитель", подходящее прозвание для солнечного божества. Колесо вращается беспрестанно как солнце, а осужденный по очереди то поднимается в вышину небес, то опускается в глубины подземного мира. Кокс^[23] указывает на любопытную, но хорошо известную характеристику солярных мифов. "Это – отождествление солнца одновременно с субъектом и объектом действия и с инструментом, с помощью которого действие осуществляется. Иксион представляет собой солнце, но то же можно сказать и об иксионовом колесе. Геркулес – солнце, угасающее в пламени на вершине горы Эта, но огненные одежды, сжигающие его до смерти, – солнечное облако".

Предание о Тантале вновь возвращает нас к тому факту, что на определенной стадии истории человечества преобладали антропоморфные представления о солнце. Тантал – еще одна жертва своих преступлений, приговоренная к вечной муке. Рассказывается, что он стоял погруженный в воду по подбородок и все же умирал от жажды, потому что, как только он наклонял голову, чтобы попить, вода отступала от него и под его ногами появлялась земля. Вдобавок ароматные плоды соблазнительно свисали с ветвей рядом с ним, но, лишь только он протягивал руку, чтобы сорвать их, ветром их относило в сторону, так что он не мог до них дотянуться, и их вид и вид воды только причинял ему танталовы муки.

Образ страдающего Тантала, стоящего так, что лишь его голова видна над поверхностью воды, явно символизирует солнце, спускающееся в западное море.

"Древние полагали, – говорит Пэйли, – что, когда красный раскаленный солнечный диск погружается в воду, остывает в ней и гаснет, раздается шипение и поднимается пар. Огонь и вода не могут сосуществовать, но в этом мифе победа остается за солнцем, и вода отступает перед огнем. Поэтому Гомер говорит, что ее иссушает бог, чтобы наказать Тантала".

Слово "Тантал" означает "держатель", тот, кто поддерживает в воздухе огромный диск солнца, а один из мифов о Тантале рассказывает, что в наказание за свои злодеяния он был подвешен в воздухе, а над его головой, наподобие дамоклова меча, висел огромный камень, готовый в любую минуту упасть и раздавить его. Древние верили, что солнце и земля связаны цепью, и это ясно показывает солярное значение мифа.

Далее, рассказывают, что Тантал удостоился трапезы в обществе Зевса. Это означает, что солнце поднялось от земной сферы в высшие области.

Первобытный человек верил, как тому учит и Библия, что концом всего сущего будет мощный пожар и что однажды сам Тантал будет сброшен со своего трона на небесах и поглотит землю. Пэйли говорит: "Если Сизиф и Тантал не являются солнечными божествами, приписываемые им деяния и страдания не имеют разумного смысла или значения, а происхождение этих диких басен абсолютно необъяснимо. С другой стороны, если они ими являются, каждая деталь в повествовании становится простой и полной значения. А если хотя бы на одном примере можно показать, что имеется в виду солнце, то теорию солярного мифа можно считать доказанной".

Еще один прекрасный миф с солярным значением – миф о Кефале и Прокриде, краткая версия которого приведена ниже:

"Кефал, вождь фокейцев, пришел в Афины, чтобы завоевать любовь Прокриды, и обручился с ней. Но Кефала любила и Эос, целеустремленно старавшаяся ослабить его любовь к Прокриде. Наконец она убедила его испытать чувства Прокриды. Поэтому он оставил Прокриду и спустя некоторое время вернулся неузнанным. Когда в этом образе он добился ее любви, он открылся ей, и мучимая горем и стыдом Прокрида бежала на Крит, где получила в дар от Артемиды копье, всегда бьющее в цель, и пса, который никогда не упускал добычу. С этими дарами она возвратилась к Кефалу, который, увидев ее успех в охоте, пожелал обладать ими. Но смог получить их только в обмен на свою любовь, и так Прокриде удается отомстить ему за причиненное ей зло и на время расстроить планы Эос.

Но Прокрида все еще страшилась ревности Эос и следила за Кефалом, когда тот отправлялся на охоту, до тех пор, пока однажды, прячась среди густых кустов, она не была случайно смертельно ранена не знавшим промаха копьем, которое бросил Кефал.

Этот миф сам содержит свое объяснение. Кефал – голова Солнца, и Кефал любил Прокриду, другими словами, Солнце любит росу, но Эос тоже любит Кефала, то есть заря любит Солнце, и так мы видим основу ее зависти к Прокриде. И опять же, нам говорят, что, хотя Прокрида изменила, ее любовь отдана тому же Кефалу, хоть он и кажется другим. Перед нами всего лишь миф, состоящий из фраз, говорящих о том, как роса как будто отражает много солнц, которые тем не менее одно и то же солнце. Дары Артемиды – лучи, сверкающие из каждой капли росы. Прокрида должна отдать их Кефалу, который убивает ее так же невольно, как Феб причиняет смерть Дафне. Место ее гибели – роща, в которой дольше всего сохраняются последние капли росы перед приближением полуденной жары"^[24].

В легенде о Фаэтоне мы видим более обычный солнечный миф. Фаэтон, сын Аполлона, с трудом получает от своего отца разрешение один день править колесницей Солнца. Но как только он отправился в путь, огненные кони, почуяв, что вожжи – в неопытных руках, понесли, что грозило разрушением мира. Зевс метнул в неудачливого юношу молнию и сбросил его в поток Эридан.

"Этот миф отражает, – говорит Кокс, – такое бедствие, как засуха, когда люди говорили: "Наверняка кто-то другой, не умеющий править лошадьми, управляет колесницей солнца".

Легенда об Орфее близка к легенде о Дафне своим солярным значением, так как в этом случае Эвридика, хотя и любимая Солнцем, падает жертвой его сияния, когда оно пытается обнять ее.

Миф о Мелеагре показывает непостоянную природу солнца, чередования света и тени передаются попеременной последовательностью стремительных деяний и приступов меланхолии героя, когда, мрачный, он удаляется от людей.

В предании о Ниобе разрушительная сила солнца показана как направленная на тех, кто осмеливается прямо смотреть на его ослепляющее сияние.

История Алфеи, рассматриваемая как солярный миф, относится к судьбе солнца. Несмотря на свою силу и славу, оно должно умереть, когда пора сумерек приводит с собой ночь, но в легенде о Персее мы вновь видим в убийстве Медузы победу солнца над силами тьмы. Персей, солнечный герой, – еще один бог Солнца, подобно Аполлону и Гераклу. Он выполняет трудные задания по приказу повелителя-тирана, у него есть непобедимое оружие, и его жизненный путь полон побед.

В фигуре Эдипа, национального героя фиванцев, мы видим еще одного бога-Солнце, чьи жизнь и деяния во многих отношениях совпадают с жизнью и деяниями уже упомянутых великих солярных героев.

Орион, могучий охотник, увековеченный вместе с Персеем и Гераклом на звездном небе, тоже является олицетворением Солнца, а в блеске его подвигов проявляются отличительные черты, прославившие его предшественников.

Древние приписывали внезапную смерть от солнечного удара стрелам разгневанных солнечных богов и считали, что солнце каждую ночь отправляется к морю для омовения, чтобы, очистившись, сиять на другой день с обновленным блеском.

Пэйли рассказывает, что есть хорошо известная легенда, ставшая темой гомеровского гимна Гермесу: она, как считается, имеет солярное значение. "Этот хитроумный бог, покровитель мошенников и воров любого вида, римский Меркурий, еще ребенком, как говорят, похитил и угнал стало коров. Чтобы похищенных животных не нашли по следам, он привязал к их ногам вязанки хвороста, так что никто не мог определить, в какую сторону они шли. Так вот эти коровы – облака, "быки Солнца", играющие столь важную роль в Одиссее. Интересно, не является ли той же по происхождению легендой римское предание об огнедышащем чудовище и разбойнике Каке, похитившем быков Геркулеса (солнечного бога) после его возвращения с запада. Эту историю рассказывают Вергилий, Проперций и Овидий. В ней говорится, что одна из коров, запертых в пещере, внезапно замычала и этим привела Геркулеса на место, где он убил разбойника и выпустил стадо. Возвращение потерянного солнца после грозы очень просто объясняет всю историю. Огнедышащий Как – это молния, а голос коровы – раскаты грома".

Нехватка места не позволяет нам проанализировать и детально обсудить доводы в пользу солярного происхождения двух великих гомеровских эпических поэм, Илиады и Одиссеи. Молитва Фетиды Зевсу, чтобы ее сыну были оказаны подобающие почести, на которой во многом основано действие Илиады, явно символизирует восхождение солнечного бога на небо. "Мощь, непобедимая доблесть, неутомимая сила героя и его способности к разрушению и опустошению, даже его щит, имеющий божественное происхождение, – всего лишь атрибуты солнца в его полуденном блеске".

Само то, что солнечные мифы так многочисленны, важно. Причина этому, видимо, тот факт, что, как указывает Фиске^[25], "драматические характеры, порожденные ими, представляют с человеческой точки зрения необыкновенный интерес". Поэтому они пережили века, и в этих мифах и легендах, украшающих богатые страницы греческой мифологии, мы видим попытку человека объяснить природные явления с человеческой точки зрения, наделить божество атрибутами человека-героя и истолковать законы природы в свете человеческого понимания.

В качестве доказательства того, что большинство греческих преданий о богах и героях имеют солярное происхождение, можно указать на то, что всем им приписываются одни и те же действия. Как говорит Пэйли: "Все они – убийцы чудовищ или мощных врагов; все ухаживают, или похищают, или возвращают невесту; все вырастают храбрецами, все совершают достойные удивления подвиги, все отправляются на поиски потерянного сокровища; как правило, они брошены на произвол судьбы во младенчестве, но выживают, чтобы послужить причиной смерти своих собственных родителей. Они совершают подвиги, выполняя поставленные перед ними задачи. Они неверны своим первым возлюбленным, но воссоединяются с ними в конце. Простой факт, как он представляется сознанию, что солнце покидает восток и, однако, оказывается там снова назавтра, рассказывается как история жениха, разлученного со своей невестой, который скоро с ней воссоединится. В детстве человечества ежедневная смерть солнца рассматривалась как реальность. Если оно рождалось снова, это происходило не по какой-то, так сказать, астрономической необходимости, а по милости природы или небесного бога Варуны или из-за его собственной благосклонности к людям – и то и другое могло подойти к концу, и случайные затмения могли стать вечными.

Рождение и смерть солнца, его связь с зарей и его невероятные и победоносные усилия вернуть ее были единственной достойной внимания темой. О нем говорили (хотя и другим языком), так же как мы всегда говорим и никогда не устаем от разговоров о погоде. Отсюда такая универсальная значимость солярных мифов".

Греческая мифология в ее солярных аспектах отражена в легендах и преданиях римлян. Возможно, самый типичный пример этого и, несомненно, самый узнаваемый дошедший до нас римский миф такого типа изображен на прекрасной фреске Гвидо Ренн "Аврора". Собственно, ее следовало бы называть "Аполлон", поскольку ее центральная фигура – благородный бог-Солнце и он господствует над сценой. "Окруженная легконогими Орами, каждая из которых – настоящая королева очарования, богиня зари Аврора идет во главе толпы".

Римляне на самом деле верили в то, что солнце – колесо колесницы Аполлона. Каждое утро бог поднимался из восточного моря и гнал свою четверку горячих коней через небо, а вечером он спускался в западное море. Ночью он отдыхал в золотой лодке, которую несло вдоль северного края земли к месту восхода на востоке.

"Древность, – говорит аббат Банье^[26] – "передала нам имена четырех коней, которые влекли колесницу солнца. Их звали Эритрей, или рыжий, Актеон, светлый, Ламп, блестящий, и Филогевс, любящий землю. Первый обозначает восходящее солнце, лучи которого имеют тогда красноватый цвет. Актеон представляет время, когда те же проходящие через атмосферу лучи более ярки, то есть около девятого или десятого часа утра. Ламп изображает полдень, когда светило находится во всей своей силе и славе, а Филогевс символизирует садящееся солнце, которое, как кажется, целует землю".

В солнечных мифах всех народов мы находим намеки на непостоянную природу солнца. Вот оно улыбается и радует землю своим золотым светом и вдруг, недовольное человеком, скрывает свой лик и угрюмо прячется на время в мрачном одиночестве.

В знаменитой японской легенде описаны попытки человека умиротворить богиню Солнца, когда она на время удалилась с неба.

Богиня Солнца скрылась в пещере, и земля без ее света стала темной и мрачной. Восемьсот меньших божеств держали совет о том, как лучше умилостивить богиню и вернуть ее благосклонность и ее свет. Было изготовлено большое круглое медное зеркало, чтобы символизировать солнечный диск, и его окружили молодыми деревцами, которые представляли лучи сияющего солнца.

На верхних ветках деревьев были подвешены шарики, представляющие священную драгоценность, а на нижних ветках – синие и белые подвески. Главный жрец, изображавший императора, произнес молитву, и служба завершилась танцем и зажжением многих огней. Спустя некоторое время богиня Солнца уступила мольбам человека и оставила свою мрачную пещеру, вернувшись на небесный трон, где ее присутствие всегда приносит радость сердцам всех людей.

В другой версии этого мифа говорится, что богиню Солнца заинтересовал шум пения и танцев у входа в ее убежище, и она решилась выйти, чтобы посмотреть, что происходит. Увидев свое прекрасное отражение в зеркале, она сделала еще один шаг в мир, и "ее слава наполнила воздух розовым сиянием".

Эта умилостивительная служба во многих отношениях похожа на распространенную среди многих первобытных племен церемонию вызывания солнечного света. Для этой церемонии было необходимо поддельное солнце, а идея, как кажется, была в том, что проведение необычной церемонии возбудит любопытство Солнца и оно выйдет, чтобы посмотреть, что происходит.

В скандинавской мифологии, как и можно было ожидать, мы находим множество солярных мифов и солнечных героев, чьи рыцарские качества и необыкновенная отвага позволяли им справиться с, казалось бы, невозможными задачами и победить самых страшных врагов.

Один правит высшими небесами, и Солнце считается глазом Одина. Тор царит над облаками. Он отождествляется с богом-Солнцем, и, как и Геракл, отличился как враг сил холода и тьмы. Тор победил инеистых великанов. Царством Хеймдаля была радуга, а Бальдр правил царством света, однако солнце влияло на них всех. "Оно, – говорит Андерсон^[27], – глаз Одина, лицо Бальдра; Хеймдалю нужно Солнце для его радуги, и, кроме того, само солнце, как сверкающая дева, скачет на своих конях с утра до вечера".

В следующем изящном финском мифе мы находим солнце, изображенное в виде светильника, освещающего залы Ванны Иссы, Высшего Божества: оно доверило его заботе двух бессмертных слуг – юноши и девы. "Деве, которую звали Вечерние Сумерки, древний Отец сказал: "Дочь моя, тебе доверяю я солнце: потуши его и спрячь подальше от огня, чтобы не было никакого вреда". Затем он сказал Утренней Заре: "Сын мой, ты обязан снова зажечь огонь, чтобы он снова пошел своим путем". Ни дня не должен свет отсутствовать на небосводе.

Зимой он долго отдыхает, но летом отдых его краток, и Вечерние Сумерки передают угасающий свет прямо в руки Утренней Зари, которая тут же зажигает его снова, возвращая к жизни. В такие минуты они смотрят друг другу в темно-карие глаза; они пожимают друг другу руки, и их губы соприкасаются. Лишь однажды в год на четыре недели они встречаются в полночь. Вечерние Сумерки передают угасающий свет в руки Утренней Зари; пожатие рук и поцелуй делают их счастливыми, и щеки Утренней Зари краснеют, и этот розовый румянец отражается на небе, покуда Заря не зажжет свет снова".

Следующий миф о "Ведьме и Солнцевой сестре" раскрывает другой тип солнечного мифа, где действуют члены семьи Солнца. В некоторых из этих мифов может появляться сын Солнца, и, как бы капризно оно само себя ни вело, легенды, рассказывающие о его семье, показывают, что родичи Солнца доброжелательно расположены к человечеству: во многих историях они играют роль благодетелей.

В далекой стране жили когда-то царь с царицей, и был у них сын – царевич Иван, немой с рождения. Один конюх сказал царевичу, что у него должна быть сестра, которая окажется страшной ведьмой, и посоветовал ему бежать, чтобы с ним не случилось беды. Царевич последовал совету, и отец дал ему быстрого коня, на котором он скрылся.

После дальних странствий он тщетно искал убежища, сначала обратившись к двум женщинам, потом к великану, который вырывал с корнем деревья, и, наконец, к великану, который сравнивал с землей горы. Наконец, он пришел к дому Солнцевой сестры, и она приняла его, как будто бы он был ее родным сыном. Через некоторое время царевич Иван захотел вернуться домой и убедил Солнцеву сестру позволить ему уехать. Во время поездки домой он смог благодаря волшебству, которым его одарила Солнцева сестра, помочь двум женщинам и великанам, которые раньше отказались его принимать из-за преследовавших их несчастий.

Когда он вернулся домой, его сестра, злобная ведьма, задумала извести царевича; но его вовремя предупредила мышь, и, хотя ведьма следовала за ним по пятам, ему удалось ускользнуть из ее когтей с помощью всех тех, с кем он подружился, и Солнцевой сестры.

В мифологии североамериканских индейцев есть множество примеров солнечного мифа. Одним из их солнечных богов был Мичабо: его имя означает "Великий Заяц", "Великий Белый" или "Бог Зари и Востока". Рассказывали, что в зимнее время он спит, а осенью, когда бог собирается искать себе укрытия, он наполняет свою большую трубку, и голубые облака дыма, которые он выдыхает, плывут над землей, наполняя воздух похожим на покрывало туманом "индейского лета".

Индейцы считали Мичабо своим общим предком и правителем множества племен, основателем религиозных ритуалов и изобретателем искусства рисуночного письма. Он управлял погодой и был творцом и хранителем неба и земли. К тотему или клану, посвященному ему, относились с величайшим уважением.

В "Мифах и мифотворцах" Джона Фиске мы можем прочесть следующее поэтическое описание Мичабо, индейского солнечного бога:

"Из песчинки, принесенной со дна первобытного океана, он создал обитаемую землю и пустил ее плыть по водам, покуда она не достигла таких размеров, что молодой волк мог бежать по ней беспрерывно и умереть от старости, не добравшись до ее пределов. Он так же, как Нимрод, был могучим охотником^[28]. Один его след был длиной в восемь лиг. Великие озера были бобровыми запрудами, которые он построил, и, когда пороги мешали его движению вперед, он разрывал их руками. Иногда, как говорили, он обитал на небе со своим братом Снегом или, как многие великие духи, строил себе вигвам на дальнем севере, на какой-нибудь плавучей льдине в Арктическом океане. В древнейших рассказах миссионеров говорится, что он якобы обитает где-то на востоке. Он – олицетворение жизнетворческой силы Солнца, которая ежедневно исходит из его жилища на востоке, заставляя землю ликовать".

Миф индейцев модок повествует о том, что каждый день солнце полностью уничтожается и превращается в кучу пепла, но, поскольку оно бессмертно, диск лежит и спит в пепле, ожидая, когда его призовут к новой жизни. Таким образом, кто-то должен разбудить спящее солнце каждое утро, так, как раба призывают к ежедневному труду; эту задачу исполняет утренняя звезда. Когда его зовут проснуться, золотой диск вылетает из пепла обновленным и снова идет вперед по своему пути. Здесь мы имеем дело с легендой, похожей на предание о фениксе – мифической птице, которая восстает из безжизненного пепла раз в пять столетий.

Следующая легенда чироки – один из самых интересных мифов, которые рассказывают индейцы:

"Женщина-Солнце жила на другой стороне небосвода, а ее дочь жила в середине неба, прямо над землей, и каждый день, когда Солнце поднималась по небосводу, направляясь на запад, то останавливалась в доме своей дочери, чтобы пообедать.

Солнце ненавидела жителей земли, поскольку они никогда не могли прямо на нее смотреть, не жмурясь. И она сказала своему брату-Месяцу: "Что у меня за уродливые внуки; они все криво усмехаются во весь рот, когда смотрят на меня". Но Месяц сказал: "Мне нравятся мои меньшие братья". Ведь они всегда любезно улыбались Месяцу, когда видели его на небе, поскольку и лучи его были ласковее. Солнце стала ревновать и задумала убить всех людей. И так, каждый день, подходя к дому своей дочери, она посылала вниз такие знойные лучи, что начиналась великая лихорадка, и люди умирали сотнями. Они пошли просить помощи у Маленьких Людей, и те сказали, что единственный способ спастись – это убить Солнце. Маленькие Люди сделали отраву и, превратив двух человек в змей, послали их, чтобы те укусили старуху-Солнце, когда она выйдет на следующий день, но свет Солнца ослепил их, и они не смогли ей повредить. Опять позвали Маленьких Людей, и, превратив человека в гремучую змею, его послали укусить Солнце, но вместо Солнца змея укусила ее дочь, и та умерла от укуса. Тогда Солнце опечалилась, и люди больше не умирали, но весь мир погрузился во тьму, поскольку Солнце не хотела выходить. Снова позвали Маленьких Людей, которые сказали, что нужно умиротворить Солнце, вернув ее дочь из страны духов. Семь человек выбрали, чтобы они нашли дочь Солнца и принесли ее обратно в коробке. Им наказали не открывать коробку после того, как ее туда положат. Их поход оказался успешным, и они отправились домой; дочь Солнца находилась в коробке в безопасности. Она так отчаянно просила, чтобы ее выпустили, что когда они уже почти дошли до дома, то открыли коробку лишь на чуть-чуть, но и этого оказалось достаточно: что-то пролетело мимо них в кусты, и они услышали, как красная птица кричит в зарослях: "Квиш, квиш!" Они закрыли крышку, но, когда они дошли до дома, коробка оказалась пуста. Солнце обрадовалась, когда посланные отправились в страну духов, но когда они вернулись без ее дочери, то она стала горевать, и кричала, и плакала, пока от ее слез на земле не случился потоп, и люди испугались, что весь мир утонет.

Люди стали снова держать совет и послали самых красивых юношей и девушек развлечь Солнце, чтобы она перестала плакать. Они танцевали перед Солнцем и пели самые лучшие песни, но ее лицо еще долго было скрыто и она не обращала ни на что внимания, пока, наконец, барабанщик внезапно не поменял песню, и она подняла лицо, и ей понравилось это зрелище настолько, что она забыла о своем горе и улыбнулась"^[29].

Важно, что мы находим здесь легенду, которая в той ее части, что касается умилостивления солнца, идентична пересказанному выше японскому мифу. В нем, поскольку богиня Солнца удалилась в свою пещеру, люди делали все, чтобы умилостивить ее, и, наконец, с помощью церемонии с пением и танцами они вернули ее на ее место на небе.

Другой миф индейцев чироки рассказывает о том, как однажды несколько юных воинов отправились в путешествие в страну восхода. По пути с ними произошло много странных приключений, и наконец они пришли к месту восхода солнца, где небо прикасается к земле. Они обнаружили, что небо – это свод из цельного камня, нависающий над землей. Казалось, что оно медленно покачивается вверх-вниз, так что при его движении у основания открывается небольшое отверстие, сквозь которое каждое утро проходит солнце.

Искатели приключений ждали, когда выйдет солнце, и вот оно появилось. У него был человеческий облик, но оно было слишком ярким, чтобы можно было разглядеть его черты. Как только оно появилось из отверстия, они попытались прыгнуть в узкую щель, пока она не закрылась, но, когда первый воин пролезал через нее, каменный край неба сдвинулся и раздавил его насмерть. После этого несчастного случая остальные воины побоялись повторить попытку и вернулись домой. Обратный путь занял так много времени, что, когда они наконец достигли конца своего пути, они уже успели состариться.

В другой версии этого мифа в путешествие отправились три брата, и двум младшим удалось прыгнуть через отверстие. Старший брат попытался последовать за ними, но был раздавлен каменным краем неба. Два удачливых брата продолжили путешествовать по стране, где все было по-другому, и спустя некоторое время встретили своего старшего брата. Вместе они отправились в дом верховного божества, чьим посланником было солнце, и были там очищены и воссозданы заново. Теперь они обладали волшебными качествами, позволявшими им проявлять чудеса скорости и силы. Спустя некоторое время они вернулись в свою родную деревню, но, подобно Рип Ван Винклю, не были узнаны никем, кроме одной старухи.

Один из самых прекрасных солярных мифов индейцев – алгонкинская "Легенда о красном лебеде". Вот она^[30]:

"Охотник из племени оджибва убил медведя и начал свежевать его, когда внезапно что-то красное окрасило воздух вокруг. Дойдя до берега озера, индеец увидел, что это был прекрасный красный лебедь, чье оперение сверкало на солнце. Напрасно охотник пускал свои стрелы – птица оставалась невредимой и не обращала на них внимания. Наконец он вспомнил, что дома у него хранятся три волшебных стрелы, принадлежавшие его отцу. Первая стрела подлетела близко, вторая – еще ближе, третья попала в лебедя, и, захлопав крыльями, он медленно полетел к заходящему солнцу".

Лонгфелло использовал этот прекрасный эпизод для описания заката в одном из своих индейских стихотворений:

То не солнце ли заходит
Над равниной водяною?
Иль то раненый фламинго
Тихо плавает, летает,
Обагряет волны кровью,
Кровью, падающей с перьев,
Наполняет воздух блеском,
Блеском длинных красных перьев?^[31]

История продолжается – в ней повествуется о том, как охотник спешит на запад, преследуя Красного Лебедя. "В вигвамах, где он останавливается на отдых, ему рассказывают, что лебедь часто пролетала здесь, но те, кто преследовал ее, никогда не возвращались. Она – дочь старого волшебника, потерявшего скальп. Охотнику-оджибва удается вернуть ему скальп и приложить к его голове. Старик поднимается с земли уже не пожилым и хилым, а прекрасным юношей. Оджибва собирается домой, и волшебник призывает прекрасную девушку, теперь уже не свою дочь, а сестру, и дает ее в жены своему победоносному другу. Позже, когда оджибва уже вернулся домой со своей невестой, он вновь отправился в путешествие и, придя к отверстию в земле, спустился в него и попал в обитель духов умерших. Там он увидел сверкающую западную область праведников и темное облако греха. Но духи сказали ему, что его собратья дома ссорятся из-за того, кто будет обладать его женой, и наконец, после долгих странствий, этот краснокожий Одиссей вернулся к своей верной, оплакивавшей его Пенелопе, натянул лук с волшебными стрелами, и порочные женихи пали мертвыми к его ногам.

Так легенды дикарей Полинезии и Америки могут поддержать теорию, что Одиссей, посещавший Елисейские поля, и Орфей, спускающийся в Гадес, чтобы вернуть "широко сияющую" Эвридику, – всего лишь само Солнце, спускающееся в подземный мир и поднимающееся из него".

Алгонкинский бог Манабожо был олицетворением солнца, поскольку в мифе индейцев оттава он упоминается как старший брат Западного Духа, бога страны мертвых в месте, где заходит солнце. Его солярный характер дополнительно раскрывается в легенде о том, как он безуспешно гнался за Западом, своим братом, до края света.

Согласно перуанскому мифу, Виракоча, верховное божество перуанцев, поднялся из недр озера Титикака и, путешествуя на запад, одолел всех противостоявших ему врагов и, наконец, исчез в западном море, этим обнаружив свой истинный солярный характер.

Фабер^[32] говорит нам, что древние мексиканцы верили, что мир создан богами, но признавали, что не знают, как именно он был сотворен. "Они представляли, что со времени творения последовательно появлялись и исчезали четыре солнца, и утверждали, что то, которое мы видим сейчас, – пятое. Первое солнце погибло в водном потопе, и с ним погибли все живые существа. Второе упало с небес в эпоху, когда в стране было много великанов, и при этом падении все живое было опять уничтожено. Третье было поглощено огнем, а четвертое развеял сильный ветер. На этот раз человечество не погибло, как раньше, а превратилось в обезьян. Однако, когда погасло четвертое солнце, тьма продолжалась двадцать пять лет. Под конец пятнадцатого года верховный бог создал мужчину и женщину, у которых родились дети, а еще через десять лет появилось новорожденное пятое солнце. Спустя три дня после того, как это последнее солнце стало видимым, умерли все бывшие боги, а затем с течением времени появились те, которым поклоняются с тех пор".

У египтян была легенда настолько похожая в некоторых отношениях на пересказанный выше мексиканский миф, что можно было бы подумать, что они происходят из одного источника. Они рассказывали Геродоту, что, согласно их записям, солнце четыре раза отклонялось от своего обычного пути, дважды восходило на западе и дважды садилось на востоке. Эта перемена, однако, никак не повлияла на климат Египта, и последствий в виде особого распространения болезней тоже не было.

У маори Новой Зеландии мы находим миф, драматически рисующий закатное солнце, когда оно идет навстречу своей смерти через западные врата ночи. Этот рассказ представляет особый интерес как ярко выраженный тип солярного мифа, и мы приводим его подробно:

"Мауи, космический герой Новой Зеландии, под конец своей славной жизни вернулся в страну своего отца, и ему рассказали, что здесь он может потерпеть поражение, потому что здесь живет его могучая прародительница Великая Женщина-Ночь. Можно видеть, как она сверкает и как будто что-то открывается и закрывается там, где горизонт встречается с небом. То, что вон там так ярко сияет красным, – ее глаза, а ее зубы так же остры и тверды, как куски вулканического стекла. Ее тело подобно телу мужчины, а зрачки ее глаз – из яшмы. Ее волосы – как спутанные клубки длинных водорослей, а ее рот – как у барракуды.

Мауи похвалялся своими прежними подвигами и сказал: "Давайте не побоимся и узнаем, должны ли люди умирать или жить вечно". Но его отец вспомнил дурное предзнаменование: когда он крестил Мауи, он пропустил часть необходимых молитв. Поэтому он знал, что его сын должен погибнуть, и все же он сказал: "О мой последний сын, сила моей старости... будь храбр, пойди и посети свою великую прародительницу, сверкающую столь неистово там, где край горизонта встречает небо". Тогда к Мауи прилетели птицы, чтобы сопровождать его в его предприятии. Когда они вышли с ним, был вечер, и они пришли к жилищу его могучей прародительницы и нашли ее крепко спящей. Мауи наказал птицам не смеяться, когда они увидят, как он будет заползать в старую повелительницу, но, лишь когда он окажется внутри ее и выйдет из ее рта, они смогут долго и громко смеяться. И вот Мауи снял свои одежды и стал подползать к старухе. Птицы хранили молчание, но, когда он уже полз по талии, маленькая тивакавака больше не могла сдерживать свой смех и разразилась громким веселым хохотом. Тогда прародительница Мауи пробудилась, крепко схватила его, и он был убит. Так умер Мауи, и так смерть пришла в мир.

Аборигены Новой Зеландии считают, что солнце спускается ночью в свою пещеру, омывается водами Жизни и возвращается на заре из подземного мира; мы можем интерпретировать их мысль так: если бы Человек мог так же спуститься в Гадес и вернуться, род человеческий был бы бессмертен.

Редко бывает так, что солярные черты выражены ярче в нескольких деталях мифа, чем здесь. Великая Женщина-Ночь, живущая на горизонте, – это новозеландский Гадес. Птицы должны хранить тишину, когда солнце вступает в ночь, но могут петь, когда оно выходит из ее рта, рта Гадеса. Смех тивакаваки – пение птицы, слышной только на закате"^[33].

Один из самых распространенных и хорошо известных солнечных мифов относится к поглощению дня ночным чудовищем на закате солнца и изрыганию жертвы поглотителем утром. Зулусская легенда описывает утробу этого поглощающего солнце монстра как землю, кишащую людьми и всем, что их окружает. Когда чрево монстра вспарывают, из него вырываются все создания во главе с петухом, восклицающим: "Я вижу мир!"

Хорошо известная сказка о Красной Шапочке – солнечный миф такого типа, и в Германии к рассказу добавляют, что, когда волк пожрал свою жертву, охотник убил волка, вспорол его брюхо, и наружу вышла девочка в красной шапочке, живая и здоровая.

В Германии распространена легенда о лягушонке, который сватался к дочерям королевы. Младшая дочь согласилась стать его невестой, и этот ее великодушный поступок освободил лягушонка от злых чар, и он превратился в прекрасного юношу.

"Эта сказка, – говорит профессор Макс Мюллер^[34], – солярная по своему характеру – всего лишь еще одна версия санскритской истории о лягушке Бхеки, ставшей женой царя и исчезнувшей при виде стакана воды, легенды, возникшей из фразы, которая, возможно, звучала так: "Солнце умирает при виде воды".

Еще один дошедший до нас древний миф повествует о мистической встрече солнечного и лунного света. Светом солнца была дочь короля, которая однажды попросила позволения пройтись без сопровождения по улицам большого города. Король согласился и приказал всем жителям в тот день не выходить из дома, закрыть ставни и не выглядывать наружу. Министр, который на самом деле был лунным светом, не мог сдержать своего любопытства. Он вышел на свой балкон и был замечен королевской дочерью, которая поманила его, и он встретился с ней у основания дерева. Так солнечный и лунный свет смешивают свои лучи. Королю рассказали об их встрече, и он отправился к месту свидания, но, прежде чем он прибыл, жена министра, поняв, какая опасность грозит ее мужу, отыскала его и так изменила его внешность, что он стал напоминать чудовище. Когда король наконец нашел свою дочь и не увидел рядом с ней никого, кроме чудовища, он убедился, что его ввели в заблуждение и что его дочь ни с кем не встречалась.

Ассоциация солнца с плавающим островом обнаруживается во многих легендах, а в солярной символике мы находим, что солнце изображается как сидящее на плывущем листе лотоса.

Геродот рассказывает, что недалеко от Буто было глубокое и широкое озеро, на котором был известный плавучий остров. На этом острове был большой храм, посвященный солнцу. Остров некогда твердо стоял на дне, но, когда Тифон, представлявший собой море, однажды странствовал по миру, преследуя солнечного бога Гора, Латона, одна из восьмерки первобытных богов, обитавших в городе Буто, получила от Исиды поручение опекать Гора и скрыла его на острове Хеммис, который тогда впервые начал плавать. Впоследствии Гор стал достаточно сильным, чтобы покинуть свое укрытие и изгнать Тифона, захватившего его владения. Тогда он стал царствовать сам.

Миф о Фебе Аполлоне в основе своей тождествен приведенному выше, а остров Делос, место рождения бога-Солнца, соответствует плавающему острову Хеммис.

Еще одна параллельная легенда бытует у перуанцев. Когда все человечество было сметено водами потопа, персонаж по имени Виракоча появился из озера Титикака и основал сакральный город Куско. Виракоча был солнечным богом перуанцев и общим предком народа инков.

На озере Титикака, которое перуанцы считают священным, есть островок, на котором, как они утверждают, бог-Солнце укрылся и спас свою жизнь, когда мир был разрушен водами потопа. На этом острове был храм, посвященный Солнцу, как был такой храм и на египетском острове Хеммис, и на греческом острове Делос. Эти острова считались священными местами.

Фабер^[35] говорит нам: "Солнце, далее, как представляют, находит особое удовольствие в том, чтобы посещать священную гору, которая первой подняла главу над отступавшими водами и на которой остановился ковчег. Эта горная вершина поэтому выглядела как плавучий остров, что, без сомнения, дало начало многим мифам, в которых солнце представляется как плывущее по пучине.

Любимым местопребыванием греческого солярного божества был Парнас. В Зенд Авесте солнце описывается как правящее миром с вершины горы Альбурз, которая, как говорят, была первой сушей, появившейся над водами отступающего потопа.

Древний орфический поэт, египетские жрецы и брахманы Индустана согласно утверждают, что солнце родилось из плывшего по водам океана яйца, которое бросало из стороны в сторону по воле стихий".

Следующий исключительно интересный солярный миф ирландского происхождения рассказывается в "Мифах и мифотворцах" Джона Фиске:

"Еще задолго до того, как пришли в Ирландию даны, жил в Мускерри сколог^[36], или деревенский фермер, который в результате упорного труда и строгой бережливости скопил огромное богатство. А его единственный сын был непохож на него. Когда молодой сколог оглядел дом после кончины отца и увидел огромные сундуки, полные золота и серебра, и шкафы, в которых сверкали столбики соверенов, и старые чулки, набитые крупными и мелкими монетами, он сказал себе: "Господи ты боже мой, как же я смогу потратить такие деньги?" И стал он пить, и играть, и тратить время на охоту и скачки, пока в конце концов сундуки его не опустели и в шкафах ничего не осталось, да и чулки похудели, и в них уже не было ни единого пенни. Тогда он заложил свой дом и проиграл все деньги, которые ему удалось выручить, а потом ему пришло в голову, что несколько сот фунтов можно было бы выручить с мельницы. Но когда он пошел посмотреть на мельницу, он увидел, что плотина прорвалась и что в мельничном лотке воды с наперсток, а колесо прогнило, на крыше нет соломы, верхний жернов лежит на нижнем и все покрыто слоем пыли и плесени. Поэтому он решил занять лошадь, еще раз поохотиться завтра, а затем уже начать новую жизнь.

Когда он возвращался поздно вечером со своей последней охоты и проходил через заброшенную долину, он наткнулся на древнего старика, который играл в нарды: он поставил на свою левую руку против правой и рыдал и ругался, потому что правая выигрывала. "Подойди-ка, сделай ставку вместе со мной", – сказал он скологу. "Честное слово, у меня и осталось не больше шести пенсов, – ответил тот, – но если ты так хочешь, то поставлю их на правую". – "Готово, – сказал старик (а он был друид), – если выиграешь, дам тебе сотню гиней". Так игра была сыграна, и старик, правая рука которого всегда выигрывала, заплатил гинеи и сказал скологу, чтобы шел с ними к черту.

Вместо того чтобы последовать этому совету, молодой крестьянин пошел домой и стал выплачивать свои долги, а на следующую неделю пошел в ту долину и выиграл еще в одну игру; так что теперь друид должен был снова построить ему мельницу. И сколог опять стал процветать; тогда он попытал счастья и в третьей игре, и снова выиграл, поставив, в случае выигрыша, на прекрасную жену. Друид послал ее в его дом на следующее утро, когда тот был еще в постели, и его слуги постучали в дверь и сказали: "Проснитесь, проснитесь, хозяин сколог, вас хочет видеть юная дама". – "Господи боже мой, да это сама ванихи"^[37], — сказал сколог; и, поспешно встав, он потратил на одевание три четверти часа. Наконец он спустился вниз, и тут, на софе, была самая прекрасная дама, которую когда-либо видели в Ирландии. Естественно, сердце сколота так и забилось, голос его задрожал, когда он стал просить у дамы прощения за такой друидический способ ухаживания и стал умолять ее не чувствовать себя обязанной остаться, если он ей на самом деле не нравится. Однако юная дама (а это была дочь короля из дальней страны) чудесным образом была очарована красивым фермером, и они так хорошо поладили, что без дальнейших проволочек послали за священником, и они поженились еще до заката. Ванихи звали Сабиной; и она предупредила своего супруга, чтобы он больше не имел никаких дел с Ласса Буахт, стариком из долины. Так что некоторое время все шло удачно, и друидическая жена была столь же добра, как и прекрасна. Но постепенно сколог начал думать, что он не зарабатывает деньги достаточно быстро. Он не мог видеть, как руки его жены пачкаются за работой, и подумал, что было бы чудесно, если бы они только могли позволить себе держать еще нескольких слуг и разъезжать с Сабиной в изящной карете, а она одевалась бы в шелк и украшала себя драгоценностями.

"Сыграю-ка я еще в одну игру и поставлю высокую ставку", – подумал сколог однажды вечером, когда он размышлял обо всем этом; и так, не посоветовавшись с Сабиной, он тайком прокрался в долину и сыграл в игру на десять тысяч гиней. Но теперь злой дьявол уже готов был схватить свою добычу, и он играл не так, как раньше. Сколог весь покрылся холодным потом от муки и страха, когда он увидел, что левая рука выигрывает. Тогда лицо Ласса Буахта стало темным и мрачным, и он наложил на сколота то самое проклятие, которым проклинали несчастного солнечного героя: что он никогда не должен спать дважды под одной и той же крышей или всходить на ложе нимфы зари (своей супруги), покуда он не получит и не принесет Меч Света. Когда сколог добрался до дома ни жив ни мертв, он увидел, что его жена уже знает все. Они оба начали горько плакать, но она сказала ему, что если он будет смел, то все можно исправить. Она дала ему друидического коня, который быстро нес его над землей и морем, как зачарованный конь из арабских сказок, покуда он не добрался до замка отца своей жены, который, как теперь узнал сколог, был добрым друидом, братом злого Ласса Буахта. Добрый друид рассказал ему, что Меч Света хранится у третьего брата – могучего волшебника Фиаха О’Дауда, который жил в заколдованном замке, куда пытались зайти многие храбрые герои, однако злой колдун убил их всех. Замок окружали три высоких стены, и многие взобрались на первую из них, но никто еще никогда не вернулся живым. Но сколог был бесстрашен, и, взяв у своего тестя черного скакуна, он отправился к крепости Фиаха О’Дауда. Быстро одолел первую стену волшебный конь, и сколог громко позвал друида, чтобы он вышел и отдал свой меч. Тут вышел высокий темный человек с глазами и волосами черными как угли и печальным лицом; он яростно прыгнул к скологу со своим пылающим мечом. Но друидический конь во мгновение ока перепрыгнул обратно через стену и спас всадника, оставив, однако, свой хвост позади, во дворе. Тогда сколог победоносно вернулся во дворец своего тестя и провел там ночь в веселье и пирах.

На следующий день сколог поехал на белом коне, и, когда он добрался до замка Фиаха, он увидел, что первая стена лежит в руинах. Он перепрыгнул через вторую, и произошло то же самое, что накануне: только на этот раз лошадь выскочила невредимой. На третий день сколог пошел пешком с арфой в руках, подобно Орфею, и, когда он ударил по струнам, трава склонилась, чтобы послушать его, и деревья преклонили свои вершины. Весь замок лежал в руинах, и сколог беспрепятственно прошел в верхние покои, где Фиах лежал в друидическом сне, зачарованный арфой. Он схватил Меч Света, который висел у камина в темных ножнах, и изо всех сил поспешил во дворец доброго короля; тут он сел на коня своей жены и полетел над землей и морем, покуда не оказался в темной долине, где Ласса Буахт все еще рыдал, и ругался, и ставил на свою левую руку против правой.

"Вот, мой вероломный друг, возьми свой Меч Света!" – прокричал сколог громовым голосом, и, когда он достал его из ножен, вся долина озарилась как бы утренним солнцем, и в следующую минуту голова жалкого друида уже лежала у его ног, а его прелестная жена, которая вышла ему навстречу, смеялась и плакала в его объятиях".

Некоторые ученые считают, что легенда о Вильгельме Телле также является солнечным мифом. Он считался великим мореплавателем, искусным лучником, и, согласно мифу, после того как он успешно преодолел грозу и бурю, он прыгал на рассвете, радуясь свободе своей страны, и убил тирана, который его поработил. Все эти факты хорошо согласуются с теми, которые господствуют в типичном солнечном мифе.

Совершенно невозможно в книге, повествующей о легендах, связанных с солнцем, во всех их разновидностях, полностью обсудить солнечный миф. Мы попытались объяснить, что первобытный человек, где бы он ни жил, старался объяснить естественные явления знакомым языком своего повседневного существования и приписать проявления физических законов природы человеческим действиям. Результатом такого тщательного наблюдения за природой стало обожествление ее сил: это проложило путь богатому воображению, породило сокровищницу мифов и легенд, которые придают цвет и яркость более мрачным страницам ранней истории человека.

Глава 4

СОЛНЕЧНЫЙ ФОЛЬКЛОР
Различие между мифологией и фольклором крайне тонко, и, хотя такое различие существует, все же эти два предмета настолько существенно сходны, что не покажется странным, если части материала, которые, по мнению некоторых ученых, следовало бы поместить в главу о солярной мифологии, будут включены в эту главу, и наоборот. Ввиду трудностей абсолютно точной классификации автор не притязает на точность своей собственной.

На ранних стадиях истории человека каждое явление природы и движения небесных тел приписывались действиям какого-то таинственного персонажа, всемогущей сущности, невидимому божеству. Солнце, как главный источник света, привлекало внимание человека с древнейший времен, и для первобытного человека было только естественно размышлять о феномене его ежедневного появления и исчезновения в терминах, которые кажутся нам сейчас детскими и несерьезными.

Людям, которые смотрели на запад через бескрайнее морское пространство, казалось, что с наступлением темноты солнце погружается прямо в волны, и, будучи уверены, что солнце представляет собой чрезвычайно большое и горячее тело, они были убеждены, что оно должно издавать шипящий звук, когда воды смыкаются над ним.

От образного выражения до факта всего один шаг, и вот мы уже находим у Посидония запись о том, что обитатели мыса Сент-Винсент, самой западной точки Европы, утверждали, что солнце исчезает каждую ночь в море с громким шипением. Мы обнаруживаем, что такие же представления бытовали на островах Полинезии, в Иберии и Германии, где люди были уверены, что слышат мощное шипение заливаемого морем солнца.

Египтяне рассматривали солнце как дитя, когда оно восходило, и как старика, когда оно садилось вечером. Эти представления были также перенесены на ежегодное перемещение солнца. Макробий утверждает, что египтяне сравнивали годовой ход солнца с фазами человеческой жизни; так, маленький ребенок символизировал зимнее солнцестояние, молодой человек – весеннее равноденствие, бородатый мужчина – летнее солнцестояние, а старик – осеннее равноденствие. Они также думали, что Геракл пребывает на солнце и путешествует с ним вокруг луны.

Индусы часто говорили о солнце как о "глазе Митры, Варуны и Агни", а на рассвете или на закате, когда солнце как бы припадало к воде, они сравнивали его с лягушкой. Это сходство дало начало санскритской сказке, которая обнаруживается также в германской и гэльской традиции.

"Бхеки (лягушка) была прекрасной девушкой. Однажды, когда она сидела около колодца, царь проезжал мимо верхом и, плененный ее красотой, предложил ей стать его женой. Она согласилась при условии, что он никогда не покажет ей ни капли воды. Он обещал, и они поженились. Однажды, будучи усталой и испытывая жажду, она попросила у царя стакан воды, и, забыв свое обещание, он удовлетворил ее просьбу, и его невеста тут же пропала. Другими словами, солнце исчезло, когда оно коснулось воды".

Солнце также считалось источником, и в семитских, персидском и китайском языках слова "источник" и "глаз" являются синонимами. Считая солнце источником, солнечные лучи уподобляли влаге, которая течет из него.

В разных частях Африки мы обнаруживаем различное отношение к солнцу. В Центральной Африке, где чрезвычайно жарко, восход солнца всегда внушает благоговейный ужас, и дневное светило является общим врагом. Среди некоторых племен существовал обычай проклинать солнце при его восходе за то, что оно заставляет людей страдать от нестерпимого жара.

В Южной Африке, наоборот, туземцы верили, что они произошли от солнца, и, если солнце случайно было скрыто облаками, они думали, что оно намеренно скрыло от них свое лицо, потому что их проступки оскорбили его, и они немедленно совершали определенные действия по его умиротворению. Работа сразу прекращалась; вчерашнюю еду отдавали пожилым женщинам. Затем все мужчины племени шли к реке, чтобы очиститься омовением в потоке. Каждый мужчина бросал в реку камень из своего очага и заменял его на новый со дна реки. Возвратившись в деревню, вождь разжигал огонь в своей хижине, и все члены племени собирали угли от него, чтобы зажечь огонь в своих очагах. Церемония завершалась танцем, к которому присоединялось все племя. Видимо, идея была в том, что зажигание пламени на земле послужит возрождению погасшего солнечного огня. Когда солнце садилось, эти люди говорили: "Солнце умирает".

Древние обитатели Полинезии называли солнце "Ра", этим же именем называли солнце и египтяне. Они верили, что оно наделено жизнью и является потомком богов. Чтобы объяснить, почему солнце встает на востоке каждое утро после того, как исчезает каждый вечер на западе, они говорили, что в течение ночи оно проходит насквозь под морями так, чтобы всходить на своем назначенном месте на восточном небе каждый день.

На некоторых островах считали, что солнце состоит из вещества, напоминающего огонь, и полагали, что, исчезая каждый вечер, светило падает в море, и, как мы уже видели, обитатели наиболее западных островов были уверены, что слышат шипение, вызванное погружением солнца в океан.

Древние племена, видимо, думали, что могут контролировать солнечный свет или остановить или поторопить его закат. "Меланезийцы создают солнечный свет с помощью искусственного солнца, – пишет Фрэзер^[38]. – Круглый камень, утыканный совиными перьями, изображающими лучи солнца, раскручивают на красном шнурке; или кладут на землю камень с отходящими от него белыми веточками, которые имитируют лучи". В церемонии создания солнечного света приносят в жертву белую свинью; если хотят вызвать дождь – то черную.

В Новой Каледонии, чтобы вызвать солнечный свет, сжигают скелет, а если нужен дождь, то мочат его в воде. У них есть и более сложная церемония для получения солнечного света, которую Фрэзер^[39] описывает таким образом: "Если знахарь желает вызвать солнечный свет, то он приносит определенные растения и кораллы на кладбище и связывает их в пучок; потом он добавляет два локона волос, срезанных с головы живого ребенка (лучше всего – своего собственного), и два зуба или целую челюсть из скелета предка. Затем он забирается на высокую гору, вершина которой касается первых лучей утреннего солнца. Тут он раскладывает три вида растений на плоском камне, кладет рядом с ними сухую ветвь коралла и вешает над камнем пучок амулетов. На следующее утро он возвращается к этому грубому алтарю и в тот момент, когда солнце встает над морем, он зажигает на алтаре огонь. Когда поднимается дым, он трет камень сухим кораллом, обращается к своим предкам и говорит: "Солнце! Я делаю это для того, чтобы ты жарко горело и съело все облака на небе". Ту же самую церемонию повторяют и на закате".

Солнце, согласно многим традициям первобытных племен, проводит часть своего времени в подземном мире или проходя под морем, и если оно не делает это по своей собственной воле, то его влечет туда какой-нибудь враг. Так, в Сербии рассказывают такую легенду: когда дьяволы пали, то их царь унес с неба солнце на кончике копья. Это была большая беда. Для того чтобы его вернуть, выбрали святого архангела Михаила. Он отправился в подземный мир, и ему удалось подружиться со врагом рода человеческого. Они стояли вместе у озера, и святой Михаил предложил дьяволу посоревноваться в нырянии. Тот согласился и, воткнув копье, на котором было солнце, в землю, нырнул. Тогда святому Михаилу представился благоприятный случай, и он, совершив крестное знамение, схватил копье и убежал, преследуемый нечистым. Поскольку ноги у него были быстрые, ему удалось его обогнать, но преследователь подобрался так близко, что в какой-то момент ему удалось поцарапать ногу Михаила. В честь святого Михаила и его отважного подвига с тех пор у людей на подошвах выемки.

Древние германцы называли солнце "глазом Одина", и есть германская легенда, в которой солнце изображается карателем злоумышленников. Некогда одного заключенного собирались вести на казнь; все, мимо кого он проходил, жалели его, но она женщина, которая как раз вешала свое белье сушиться на солнце, заметила, что так ему и надо. Немедленно белье упало на землю, и у нее никак не получалось после этого повесить его сушиться. Говорят еще, что, когда она умерла, ее взяли на солнце, и она должна будет оставаться там до конца света в качестве наказания за свою безжалостность.

Крестьяне в разных областях Германии называют Млечный Путь "мучным" или "мельничным" и говорят, что он поворачивается вместе с солнцем, поскольку его впервые становится видно там, куда садится солнце. Считается, что он ведет на небесную мельницу и его цвет – цвет муки, которой он усыпан. Это подводит нас к скандинавской истории о "чудесной мельнице"^[40] – исключительно интересному фольклорному преданию с солярным значением. "Крестьяне Норвегии и до сего дня рассказывают о чудесной мельнице, которая мелет все, что у нее просят. Эта традиция очень древняя. Древнейшая известная ее версия выглядит следующим образом. Из всех поверий, люди во все эпохи своей истории наиболее склонны были верить в представление о золотом веке мира и изобилия, который прошел, но может когда-нибудь вернуться. Таким временем мира и изобилия, таким золотым веком скандинавы называли царствование мифического Фроди, когда золото – или мука Фроди, как его называли, – была в таком изобилии, что золотые браслеты могли лежать нетронутыми от новогодья до новогодья на королевской дороге, а поля родили урожай, который никто не собирал. В доме Фроди были две девы из древней расы великанов – Френья и Менья. Этих дочерей великана он купил в качестве рабынь и заставил их вращать свой жернов или ручную мельницу под названием Гротти, на которой он имел обыкновение вырабатывать золото и мир. Мы видим, что рабы были даже и в тот золотой век, и Фроди – каким бы щедрым он ни был к своим танам и народу – был строгим хозяином по отношению к своим служанкам-великаншам. Он заставлял их работать на мельнице, и они не могли отдыхать дольше, чем слышится крик кукушки, или дольше, чем они могли спеть песню. Но жернов этот был таким, что молол все, что было нужно тому, кто им пользовался, хотя до сих пор он молол только золото и мир. И так девы мололи и мололи, и одна из них пела об их печальной судьбе в напеве, достойном Эсхила, пока другая отдыхала. Они молили об отдыхе и снисхождении, но Фроди был глух к их просьбам. Тогда они стали работать на великанский лад и мололи уже не мир и процветание, но огонь и войну. И жернов стал вращаться быстро и яростно, и в ту самую ночь явился морской разбойник Мюсинг, и убил Фроди и всех его людей, и увез жернов; так кончился мир Фроди. Девушек морской разбойник забрал с собой, и, когда он оказался далеко в море, он попросил их намолоть соли, и они стали молоть, и в полночь они спросили, не достаточно ли ему соли, но он попросил, чтобы они мололи дальше. Так что они мололи, пока корабль не наполнился солью и потонул. Мюсинг, девы, мельница и все остальное отправились на дно – и именно поэтому море соленое".

Эта чудесная мельница некогда, как говорят, находилась на небе, ибо ее владелец Фроди – не кто иной, как солнечный бог Фрейр. Плоский круглый камень жернова Фроди – это солнечный диск, а его ручка – это прамантха, которой Индра или Ашвины обычно зажигали потухшее светило.

Чтобы объяснить круговое движение Солнца, перуанские инки считали, что оно подвешено в пространстве на ремне и что каждое утро оно входит в море; солнце – хороший пловец, и оно проходит через волны, появляясь на следующее утро на востоке.

Инки говорил, что Солнце – их старший брат и правит небесным войском по божественном праву. Их легенды рассказывают, что Солнце пожалело детей человеческих, которые в первобытные времена жили в полной дикости, и поэтому послало своего сына и дочь, чтобы просветить их и научить жить как надо. Говорят, что те поднялись из волн озера Титикака – чудесного водного простора в двенадцать тысяч миль над уровнем моря. Они научили перуанцев основным элементам культуры и образования.

По другой традиции перуанцы ведут свою родословную от первого Инки – Солнца и его жены, которые пришли с острова Солнца на озере Титикака и основали город Куско, священный город Солнца. Остров на озере поэтому священен для перуанцев, и здесь находится множество инкских руин.

Перуанцы обращали особенное внимание на ежедневный проход солнца через меридиан и заметили, что солнце в зените не отбрасывает тени.

Древние аборигены Бразилии считали, что солнце – это шар из легких перьев, которые некое таинственное создание показывает днем, а ночью закрывает горшком.

Фольклор североамериканских индейцев богат легендами о солнце. Индейцы считали, что солнце – живое существо, одаренное человеческими качествами. Следующие легенды рассказывают у индейцев с Томпсон-Ривер.

Жил некогда один юноша, неисправимый проказник. Однажды утром он вышел из дома. Вернувшись, он увидел, что родители его бросили, оставив только старую бабушку, которая не могла идти. Она научила мальчика, как делать лук и стрелы, и с ними он смог добывать себе дневное пропитание. Кроме того, она делала для него одеяла из шкурок многоцветных птиц. Они были так прекрасны, что привлекли внимание Солнца. Солнце имело обыкновение днем путешествовать голым и одеваться только в ночные часы^[41]. Но когда Солнце увидело эти прекрасные одеяла, то оно купило их у мальчика и закутало в них свое тело и вскоре исчезло, так что на закате солнца можно видеть роскошные цвета этих одежд в западном небе – особенно синий оттенок одеяла из голубой сойки.

Другая легенда рассказывает, что первоначально Солнце жило гораздо ближе к Земле, чем теперь^[42], и охотилось на людей. Оно имело обыкновение убивать людей каждое утро в ходе своих странствий и уносить их на закате к себе в дом, чтобы съесть. Его сын спокойно жил в доме, одетый в прекрасные одежды множества цветов. Некогда жил один индеец, которому очень не везло в игре. Однажды, очень расстроенный, он отправился на поиски приключений и, наконец, зашел в жилище Солнца, когда хозяина дома не было. Сын любезно принял его, но, боясь, что его отец-каннибал скоро найдет гостя, он спрятал его под кучей одежд. Солнце прибыло вечером; оно несло на спине человека, и, подходя ближе к дому, оно сказало: "Мам, мам, мам. Там, верно, человек"^[43], но сын убедил его, что оно ошибается.

На следующий день индеец был рад убраться из этого опасного места и вернулся домой, нагруженный подарками от своего благодетеля. Из благодарности он потом вернулся в дом Солнца и преподнес в подарок своему другу жену и еще одну – для его отца. Солнце так этому порадовалось, что перестало убивать и есть людей. В вышеприведенной легенде, видимо, выражается представление, обычное для преданий многих первобытных народов, о том, что небесные существа питаются людьми.

Рассказывают следующую историю о Солнце и его дочери^[44].

Сначала Солнце было выдающимся вождем; у него была великая власть и богатство. Кроме того, ему посчастливилось иметь прекрасную дочь, и слава о ее красоте разнеслась далеко. Один могущественный волшебник, очарованный девой, стал просить ее руки, и, хотя сначала ему отказали, он наконец добился благосклонности Солнца и женился на его дочери. Солнце попросило дочь часто навещать его. Однако она пренебрегла его просьбой, и, наконец, когда она пришла к отцу с двумя детьми, он превратил ее в теперешнее Солнце. Именно поэтому Солнце каждый день ходит с востока на запад – оно ищет своего отца. А ее детей тоже иногда можно увидеть: это ложные солнца, которые идут близко рядом со своей матерью.

Индейцы северной Калифорнии рассказывают такую историю.

Однажды солнце случайно упало с неба как раз перед восходом, но это видел быстрый маленький крот: он поймал его до того, как оно коснулось земли, и ему удалось удержать его, пока не подошли другие. Истратив все свои силы, они смогли поставить его туда, где оно должно находиться на небе, но с тех самых пор лапы крота изогнуты далеко назад, что показывает, как тяжело он трудился, чтобы удержать солнце.

В качестве свидетельства индейского поверья в то, что Солнце заботится о делах людей, старается защищать и спасать их, можно привести шайенское предание об "Охотнике на Орла":

Жил один индеец, который некогда собрался поймать орла. Выкопав в земле яму, он забрался внутрь, закрыл ее кустарником и поставил хитроумную приманку – ободранного теленка бизона. Вскоре орел увидел добычу, слетел вниз и начал есть ее; тогда индеец схватил его за ноги и удержал птицу; но он недооценил силу орла, у которого хватило сил, чтобы унести человека вверх, на горный хребет, откуда он уже не мог спуститься. Индеец отчаянно взмолился Солнцу, чтобы то освободило его, и Солнце, пожалев охотника, послало огромный вихрь, который унес индейца с высокой скалы и опустил его на землю целым и невредимым.

В легенде майду рассказывается, что Солнце живет в непроницаемом ледяном доме, куда уходит после того, как убивает людей на земле. Однажды оно похитило детей лягушки; его преследовала по пятам разозленная мать, которая, наконец, схватила Солнце и проглотила его, но Солнце разорвало ее изнутри и снова превратило в лягушку.

Есть множество индейских преданий, где солнце превращается в цель. Индейцы шошоны считают, что вначале солнце не сияло, пока Кролик не выстрелил в него волшебной стрелой (то есть палочкой для получения огня).

В следующей легенде индейцев мивок^[45] солнечный свет гаснет от выстрела из лука: "Жил когда-то бедный, никому не нужный индейский мальчик, который жил подаянием. Наконец, когда он увидел, что люди не хотят помогать ему, он пригрозил пристрелить солнце, и, когда угрозы не возымели действия, он так и сделал и застрелил солнце: таким образом, его свет вышел наружу и весь мир погрузился во тьму. Тьма царила годы, и все голодали из-за отсутствия света; наконец, Человек-Койот увидел смутный свет где-то вдали и послал колибри узнать, в чем дело. Колибри нашла путь к солнцу, отклевала от него кусочек и вернулась с ним под подбородком; она несколько раз летала туда-сюда, покуда, наконец, ей не удалось вернуть полный солнечный свет; и до сего дня вы можете видеть отметины, которые оставила эта ноша под подбородком колибри". Связь колибри с солнцем мы находим и в традициях ацтеков. В ацтекских храмах на троне восседало божество по имени Колибри Слева; они считали эту птицу божественным созданием, посланницей солнца. На ацтекском языке ее часто называют "солнечный луч" или "волос солнца".

Среди индейцев распространено практически всеобщее убеждение в том, что люди некогда жили в мире тьмы или полутьмы, до того, как Солнце попало на небо. Легенда мивок рассказывает, что в старое время вся земля была окутана туманом, она была холодной и темной. Такое это было плохое место для житья, что Человеку-Койоту совсем тут не нравилось, и он отправился в путешествие, чтобы найти какой-нибудь способ улучшить положение. Наконец, он дошел до приятной страны солнечного света, и, очарованный ею, вернулся, чтобы рассказать своим людям о восхитительной стране, которую он посетил. Те придумали, чтобы он предложил купить Солнце; тогда он вернулся в страну света и сделал такое предложение, но оно было отвергнуто, и поэтому Человек-Койот решил украсть Солнце, поскольку его людям оно было отчаянно необходимо.

Это было трудным делом, поскольку Солнце бдительно сторожила Черепаха; она спала всегда с одним открытым глазом. Человек-Койот прибег к магии и принял облик большого дубового полена, и Черепаха, когда пошла за деревом, взяла его и бросила в огонь. Но огонь даже не опалил его, и, увидев, что Черепаха спит, он принял свой обычный облик, схватил Солнце и побежал с ним к себе домой.

Однако люди этого не поняли и попросили Человека-Койота его отпустить, а ему стало жалко людей, которых он лишил Солнца, и он придумал план, чтобы Солнце смогло освещать обе страны. Он отнес Солнце на запад, к тому месту, где земля встречается с небом, и нашел место, куда Солнце могло бы проползти и где оно могло бы залезть под землю и выйти на восточном небе наутро через дыру на востоке. Солнце сделало так, как он попросил, и поэтому обе земли после этого смогли радоваться, наслаждаясь солнечным светом.

Натчезы на Миссисипи, аппалачи во Флориде, мексиканцы и перуанцы – все верят в то, что солнце – это блестящее жилище их ушедших из жизни вождей и воинов.

Первобытная мексиканская молитва, которую произносили во время войны, воплощает эту идею: "Возрадуйся, о Господин наш, что благородные люди, которые погибнут на войне, будут мирно и радостно приняты солнцем и землей, любящими отцом и матерью всего".

Говорят, что генерал Харрисон однажды призвал вождя шауни Текумсе для беседы. "Приходи сюда, Текумсе, и сядь со своим отцом", – сказал он. "Ты – мой отец?" – спросил сурово вождь. "Нет, вот то солнце [указывая на него] – это мой отец, а земля – моя мать, и я упокоюсь на ее лоне". – И он сел на землю.

Индейцы кутенэ говорят, что солнце – это слепой, которого вылечил его тесть, Человек-Койот. Здесь мы имеем еще одно упоминание о том, что койот сослужил службу человечеству, принеся людям солнечный свет.

Среди новозеландцев солнце считается огромным зверем, которого охотники забили дубинками. Считается, что его кровь используется в некоторых магических песнопениях, и, согласно египетской традиции, кровь солнца была использована, когда месили глину, чтобы сделать людей.

Мы уже видели, как в Индии и других странах солнце метафорически считалось не просто человеческим существом, но оком высшего и всевидящего божества. Подобным же образом жители Явы, Суматры и Мадагаскара называли солнце "оком дня". Эта метафора широко используется в современной поэзии.

Когда астрономы Галилей, Шайнер и Фабрициус открыли пятна на Солнце, то аристотелианцы с негодованием настаивали на том, что они ошиблись, и что этот феномен вызван дефектами оптических свойств их телескопов или глаз. Они заявляли, что с достоинством Ока Вселенной совершенно несовместимо, чтобы оно страдало от столь банальной болезни, как офтальмия.

Тейлор^[46] рассказывает, что преподобный Тобиас Сноуден в книге, опубликованной в XIX веке, доказывал, что Солнце является Адом, а темные пятна на нем – сборищами проклятых душ.

В Греции возник всеобщий протест, когда астрономы стали отрицать не только божественность, но и саму личность Солнца и объявили его всего лишь огромным светящимся шаром. Такие утверждения считались кощунственными, и фактически Анаксагор был наказан смертью за то, что учил, что Солнце не является одушевленным и что оно – не что иное, как масса железа размером примерно с Пелопоннес.

Такое положение дел кажется нам в наш просвещенный век совершенно необыкновенным, но, однако, в истории первых поселенцев США мы знаем примеры судов над "ведьмами" – что столь же абсурдно и глупо.

Таким образом, каждый век нужно судить беспристрастно, по его достижениям: его нужно рассматривать в свете того прогресса, которого ему удалось достичь, и, хотя многие из изложенных выше легенд о Солнце могут показаться гротескными, мы все-таки должны удержаться от неуместного веселья и попытаться понять, до какой же степени эти традиции были серьезной частью жизни людей в непросвещенное время.

Глава 5

ПОКЛОНЕНИЕ СОЛНЦУ
Огромное место, которое занимало дневное светило в сознании человека как источник его жизни и благосостояния, должно было сделать Солнце в эпоху, практически одновременную рождению человеческого рода, главным предметом поклонения людей.

"Оно, – пишет Кэймс^[47], – изо всех различных предметов идолопоклонства было самым извинительным, ибо от солнца зависят здоровье, сила и радость, и, когда оно уходит с небосвода, все становится темным и печальным". Поэтому, как мы видим, главное мужское божество каждого народа, которое было главным предметом идолопоклонства, во всех случаях может быть отождествлено с солнцем.

Аббат Банье пишет в том же духе^[48]: "Ничто не могло сильнее зачаровать человека, чем небесные тела, и прежде всего – солнце. Его красота, яркое сияние его лучей, скорость, оно "радуется, как исполин, спешащий по своему пути" (exultavit ut Gigus ad currendam viam)^[49], то, с каким постоянством оно в свой черед освещает всю землю и распространяет свет и плодородие вокруг, – неотъемлемые черты Бога, который Сам является светом и источником всего сущего, – все это могло излишне впечатлить грубые умы людей и заставить их поверить, что нет никакого Бога, кроме солнца, и что этот блестящий светильник является престолом Божества. Бог установил его жилище на небесах, и они не видели ничего, что носило бы более отметин Божественного, нежели солнце". Говоря словами Диодора Сицилийского: "В древние времена человек, пораженный красотой Вселенной, блеском и правильностью, которые были видны всюду, не сомневался, что в ней обитает некое Божество, и они почитали солнце, поскольку оно представляло образ этого Божества".

Поклонение солнцу стало неизбежным, и его обожествление стало источником всего идолопоклонства во всех частях света. Именно восход солнца вдохновил первые молитвы, которые произносил человек, призывая его к благочестивым деяниям, требуя, чтобы он поставил алтарь и зажег жертвенные огни.

Перед достославным храмом Солнца первые люди преклоняли колени и поднимали свои голоса в восхвалении и мольбе, полностью уверенные в том, что молитвы их услышаны и исполнены.

Ничто так не доказывает древность солнечного идолопоклонства, как то, с каким усердием Моисей старался запретить его. "И дабы ты, – говорил он израильтянам, – взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом"^[50]. Затем упоминается Иосия, который "отменил коней, которых ставили цари иудейские солнцу", а "колесницы же солнца сжег огнем"^[51]. Эти свидетельства прекрасно согласуются с почитанием в Пальмире Господина-Солнца, Баал-Шемеш, и с отождествлением ассирийского Бела и тирского Ваала с Солнцем.

Далее, еще одним достоверным свидетельством в пользу древности почитания Солнца является тот факт, что древнейшая дошедшая до нас подлинная историческая дата была начертана на первом камне заложенного фундамента храма бога Солнца в Сиппаре в Вавилоне Нарам-Сином, сыном Саргона. Была также найдена древняя табличка, письменный памятник царствования одного из древних вавилонских царей, на которой имеется скульптурное изображение почитания бога-Солнца царем и его придворными. На этом рельефе солнечный бог показан сидящим на троне в открытом святилище под балдахином. У него длинная борода и пышные волосы, как и на большинстве изображений солнечного божества; в руках он держит кольцо – символ Времени и короткую палочку, которая слишком мала, чтобы быть скипетром: некоторые археологи считают, что она изображает деревянный брусок для добывания огня, который был тесно связан с солнечным божеством. На небольшом столике-алтаре, который стоит перед ним, находится большой диск, украшенный четырьмя деталями, похожими на звезды, и четырьмя пучками волнообразных лучей. Надпись над этой группой гласит: "Диск бога-Солнца и лучи (его) глаз".

Изображение со всей очевидностью говорит о том факте, что жрецы Сиппары почитали солнечный диск и солнечные лучи, и, судя по всему, их вера была очень похожа на то, что было в моде при XVIII династии в Египте. Надпись на этой памятной таблице – ценное свидетельство религиозной жизни и церемониала вавилонских храмов.

Вавилоняне, чей бог Шамаш – бог-Солнце – почитался в Сиппаре и Ларсе, считали, что на небесном своде есть две двери – одна на востоке, другая – на западе. Этими дверями солнечный бог пользовался во время своего ежедневного путешествия по небу. Он входил через восточную дверь и выходил через западный портал. Согласно одной традиции, свой ежедневный путь он совершал в колеснице, в которую были запряжены два горячих скакуна.

Однако в изображениях солнечного бога на древних цилиндрических печатях его, как правило, изображают странствующим пешком. Каждый вечер, когда бог-Солнце исчезал на западе, он пировал и отдыхал от своих трудов в прибежище богов – подземном мире.

Ученые не достигли согласия по поводу того, где же именно впервые началось почитание Солнца, однако, возможно, те, кто считает Халдею местом рождения солнечного культа, недалеки от истины, поскольку хорошо известно, что именно халдеи впервые стали наблюдать движение небесных тел, и астрология процветала в этом царстве с древнейших времен. Главные божества, которых почитали халдеи, были объединены в "троицы", пользовавшиеся большим или меньшим почтением; почти все такие боги были воплощением небес или небесных тел.

В первой триаде были Ану – небеса или скрытое Солнце, отец Богов, Повелитель Тьмы, Господин Духов. Следующим шел Бил – также солнечный бог, Правитель, Господин, источник царской власти. Его имя значит то же самое, что и Ваал, и он воплощает то же самое явление природы – Солнце, царящее в небесах.

Боги ханаанских народов – Молох, Ваал, Кемош, Баал-Зебуб и Таммуз – все были олицетворениями солнца или солнечных лучей, рассматривавшимися в том или другом аспекте. Эти жестокие боги, которым приносили человеческие жертвы, символизировали мощное и безжалостное летнее солнце.

Почитание Солнца было основной чертой религии финикийцев и источником их мифологии. Их главные божества – Ваал и Ашторет – бесспорно, были Солнцем и Луной, и великий праздник в честь бога Солнца, именовавшийся "Пробуждением Геракла", ежегодно отмечался в Тире в феврале и марте, символизируя возвращающуюся мощь Солнца весной. Финикийский солнечный бог Мелькарт принадлежал к божествам типа Бела или Ваала и был богом – покровителем могущественного города Тира. Мелькарт олицетворял весеннее солнце, которое постепенно становится все сильнее и сильнее, поднимаясь в небеса; поэтому финикийцы считали Мелькарта божеством жатвы и стола, богом, который приводит с собой радость. В жертву на его алтарях приносили перепелок. Считалось, что он господствует над снами: больных и слабых людей посылали спать в его храмах, чтобы во сне они могли получить какое-либо предсказание будущего выздоровления. Служению ему был также особо посвящен белый тополь. Почитатели Мелькарта, поклоняясь ему, совершали разные фанатические обряды, призывали бога громкими криками и полосовали себя ножами. Как ни странно, в солнечном культе у североамериканских индейцев существует такой же обычай калечить себя во время церемонии пляски солнца.

Отважные мореплаватели из Тира скоро распространили этот солярный культ от острова к острову вплоть до самого Гадеса, где огонь беспрерывно горел в его храмах. Согласно некоторым ученым, имя Мелькарт обозначает "царь города" или "могущественный царь".

Финикийцы также почитали Высшее Существо под именем Бел-Самен^[52]; замечателен тот факт, что у ирландских крестьян есть обычай, желая собеседнику счастья, говорить "благословение Бела и благословение Самайна да будет с тобой", то есть Солнца и Луны.

Израильтяне, выйдя из Египта, обнаружили, что почитание Ваала уже господствовало во внутренней Палестине и в прилегающих восточных странах.

Мы мало что знаем о ритуалах почитания Ваала, за исключением того, что ему были особо посвящены возвышенные места и рощи, которые считались священными. У Ваала было много жрецов, и один пассаж у Иеремии говорит о том, что ему приносили в жертву и людей.

Древние персы были почитателями Солнца, и их высшее божество – Митра – символизировало диск дневного светила. Однако среди персов господствующей религией вскоре стало почитание огня, которое процветало под руководством Зороастра.

Древние обитатели Армении также чтили Солнце и по праздникам по обычаю приносили ему в жертву коня.

Одно из самых интересных свидетельств древнего культа Солнца было открыто в Сирии в последние несколько лет немецкими археологами, которые занимались раскопками удивительных и величественных руин Баальбека. По важности главным среди них был Великий храм Солнца, посвященный Юпитеру, отождествлявшемуся с Ваалом и Солнцем. С ним были связаны Венера и Меркурий; под их тройным покровительством находился древний город Гелиополь. К несчастью, Великий Храм был практически полностью разрушен. Сохранились лишь шесть колонн перистиля, увенчанных коринфскими капителями, соединенные массивным антаблементом со сложным орнаментом. Надпись на большом портике говорит о том, что храм Великим Богам Гелиополя был построен Антонием.

В Египте мы находим поклонение Солнцу, доведенное до самой высокой степени, и Солнце может считаться центральным объектом египетской религии. Диодор пишет: "Первое поколение людей в Египте, созерцая красоту верхнего мира и с удивлением восхищаясь устройством и порядком Вселенной, воображали, что есть два главных божества, вечных и изначальных – Солнце и Луна; первого они звали Осирис, другую – Исида. Они полагали, что эти божества управляют всем миром, заботясь обо всех вещах и способствуя их росту".

Египетские жрецы учили, что все их великие боги некогда были людьми, но после того, как они умерли, их души переселились в одно или другое небесное тело. Поскольку Осирис считался Солнцем, очевидно, что, согласно этой системе, предполагалось, что душа человека переселяется в солнечный диск, так что, как говорит Фабер^[53], "когда язычники почитали солнце как свое главное божество, они не поклонялись ему просто и безусловно лишь как главному из небесных светил, но в связи с ним они почитали вечно отмеченного его именем патриарха Ноя, чья душа, как им казалось, после смерти переселилась в этот диск и стала его разумным господином. Личность, которой поклонялись в образе солнца, была не просто Ноем, но Ноем, который считался Адамом, родившимся снова в результате переселения душ. Восход и заход солнца на самом деле означал заход в ковчег и выход из него, или его смерть и воскрешение".

Заход солнца ночью на западе и его восход на востоке на следующее утро являлся тайной, которой египтяне придавали огромную важность. Для них исчезновение солнца означало конец борьбы: бог Солнца был побежден демонами тьмы и спускался в царство смерти. Как говорит Тейлор^[54], "в Книге мертвых написано, что души усопших спускаются вместе с богом Солнца через западные ворота и путешествуют вместе с ним среди полей и рек подземного мира".

Война, которую Солнце вело со своими врагами, однако, не заканчивалась его исчезновением на западе в конце дня. В течение всех часов ночной тьмы сражение продолжалось в подземном мире, покуда, наконец, солнце не побеждало и не появлялось победоносно на востоке, славное и торжествующее, дабы принести радость людским сердцам и провозгласить бессмертие души: ибо для египтян душа полностью отождествлялась с солнечным богом и принимала участие во всех бедствиях, которые постигали его. Она умирала вместе с ним на закате, сражалась вместе с ним против сил тьмы в подземном мире и возвращалась вместе с ним к жизни в славе зари.

Египтяне, обожествляя солнце, рассматривали светило в различных его аспектах, отделяя свет от тепла, которое дает солнце, и солнечный диск – от лучей. Египетский культ солнца, таким образом, был политеистическим, почиталось много разных богов Солнца. Так, были солнечные боги, олицетворявшие физический диск солнца, разумное Солнце, солнце, рассматривавшееся как источник тепла и как источник света, силу солнца, солнце на небосводе и там, где оно уходит на покой.

Совершенно невозможно в такой работе, как наша, адекватно отразить тему культа Солнца в Древнем Египте. Об этом написаны целые тома, и здесь есть место только для краткого рассказа о культе самых важных египетских солнечных божеств.

Культы солнечных богов Ра и Осириса были древнейшей религией из упомянутых на самых старых памятниках Египта. "Именно они, – говорит Тиле^[55], – в конце концов стали господствовать практически повсеместно и, как можно сказать, заложили основу национальной религии".

Несомненно, важнейшим из всех египетских солнечных богов был Ра; судя по всему, мало было богов в Египте, которые на каком-либо этапе не отождествлялись с ним. Этот бог-Солнце появляется в самом начале египетской истории, как, например, на рисунках на саркофагах мумий можно увидеть Ра – Солнце – путешествующим на своей ладье через верхние и нижние области Вселенной; культ Ра, видимо, был распространен по всему Египту.

Ра олицетворял солнце в физическом плане – сверкающее полуденное солнце, что царит на небосводе; для древних египтян он символизировал величие и власть царей. Он почитался как всемогущий и всесильный бог под именами Ра и Амон-Ра^[56].

Уилкинсон^[57] рассказывает, что имя этого бога произносилось как Рэ, и с добавлением определенного артикля "пи" это было то же самое, что "фра", или, как мы ошибочно называем его, "фараон" Священного Писания. Еврейское слово "фра" – не что иное, как мемфисское имя солнца.

Эмблемы сокола и солнечного диска размещались над знаменами или фигурами египетских царей в скульптурах, чтобы обозначить их титул. То, что царь принял имя Солнца как свой царский титул, возможно, было обусловлено представлением о том, что, поскольку Солнце является главным из небесных тел, оно является подобающей эмблемой для царя, который правит всей землей. Во многих царских титулах произношение имени начиналось с имени Ра, как, например, Рамсес и других, и выражение "живущий вечно, как солнце, блистательный Фрэ" обыкновенно на обелисках и посвятительных надписях.

Бог солнца Ра обычно изображался в облике человека с головой сокола, увенчанного солнечным шаром или диском, из которого выходит гадюка. Чаще всего его фигуру и изображение диска рисовали красной краской, очевидно изображавшей жар полуденного солнца. Иногда его сопровождает скарабей или священный жук, который был эмблемой солнца во всем Египте.

Па-Ра, город Солнца, или, как греки называли его, Гелиополь, был небольшим, но прославленным городом в Нижнем Египте, где особо почитался Ра. Он лежит немного к востоку от Нила и недалеко от того места, где был построен Мемфис. Его обычным названием у египтян было Ан или Он. Плутарх так говорит о культе Солнца в Гелиополе: "Те, кто служит богу Гелиополя, никогда не вносят никакого вина в храм, считая непристойным пить его в течение дня, когда они находятся под непосредственным наблюдением своего Господина и Царя".

Жрецы Солнца славились своей ученостью. Они отличались познаниями в астрономии и всех областях науки.

Крыса была священным животным Ра, и его почитателям запрещалось поедать этих грызунов.

Самым любимым из всех египетских солнечных богов и первым объектом их культа был Осирис (тот, кто ясно видит), олицетворявший заходящее солнце. Таинственное ежедневное исчезновение дневного светила оказывало огромное воздействие на жителей Египта. Им казалось, как прекрасно пишет Кири в своей "Заре истории", что оно "опускает покрывало на свою славу и вкладывает в ножны свои сверкающие лучи в чудесном многоцветном сиянии, которое утешает и радует усталые глаза и сердца людей и позволяет им без страха и с любовью взирать на устрашающий диск, от которого в течение дней им приходилось отводить взор".

Осирис был прежде всего богом вечной жизни. Египтяне считали, что, когда он исчезал из вида за западными холмами, души умерших входили в его свиту и что во время своего ночного пребывания в нижнем мире он председательствовал на трибунале и судил мертвых. Так, в надписях на египетских храмах мы видим Осириса в его роли Судьи нарисованным священным синим цветом: в одной руке он держит скипетр, а в другой эмблему жизни; его голова увенчана двойной короной Верхнего и Нижнего Египта.

"В сценах суда, – пишет Кири^[58], – он фигурирует сидящим на троне в конце торжественного зала судебных заседаний, где душа привлечена к суду и в центре которого стоят роковые весы: здесь в присутствии злого обвиняющего духа и дружелюбных погребальных богов и гениев, которые стоят кругом, взвешивают сердце человека; на другой чаше весов – символ Божественной Истины".

Таким образом, солнечный бог Осирис для египтян был богом живых и богом мертвых, связующим звеном между земной и вечной жизнью, верхним и нижним мирами и, следовательно, изображался как два отдельных персонажа. Один из них, как мы видим, изображался как Судья Мертвых. В своем качестве земного жителя Осирис почитался в виде быка Аписа, который в результате следующих друг за другом воплощений никогда не оставлял своей родины и всегда был перед глазами тех, кто почитал его в течение многих веков подряд.

Египтяне считали этого быка живым воплощением божества и думали, что душа бога обитает в теле животного, поэтому они полагали, что бык является тем же, что и сам Осирис.

Местом культа Осириса в Египте был Тинис (Тени) в Верхнем Египте на западном берегу Нила между Фивами и Мемфисом. Осириса часто называют "повелителем Абидоса", города, расположенного в непосредственной близости от Тиниса, и в этом месте было обнаружено множество храмов, посвященных его культу.

О том, что Осирис был богом Солнца, с очевидностью говорят многие выражения, применяемые по отношению к нему в надписях. В гимнах его восшествие на трон отца сравнивают с восходом солнца, и о нем говорится даже в таких словах: "Он сияет на горизонте, он посылает лучи света из своего двойного пера, заливает светом мир, как солнце с высших небес". Как и солнце, в священных гимнах его называют "Повелителем эпох". Одно из его обычных названий – "Таинственная душа Повелителя Диска", или просто "Душа Солнца".

Египтяне часто называли Осириса Унефер, то есть доброе существо, что отражало благожелательную силу солнца, всегда одерживающего победу над силами тьмы. Наконец, история о смерти Осириса близко соприкасается с феноменом солнечного заката и показывает истинность олицетворения заходящего солнца в облике Осириса.

Самым почтенным из всех египетских солнечных богов, если не самым популярным, был Атум, или Амум, символизировавший солнце после того, как оно уже закатилось и скрылось из вида.

Есть два толкования имени Амум: одно значит "тот, что приносит свет", другое просто выражает приглашение или привет: "Приходи". Обожествляя Амума, египтяне почитали не открывшегося явно и незримого Творца всех вещей, исток всех вещей, Правителя Вечности, откуда приходит все и куда все вернется.

В надписях фигура Амума была раскрашена синим цветом – священным цветом истока жизни; изображался он как человек или с человеческой головой, или же с головой, скрытой под головой и рогами барана. Слово "баран" на египетском языке означало "сокрытие".

В солнечном боге Горе мы видим олицетворение зари: торжествующий победитель теней тьмы и демонов подземного мира каждое утро возникает в ликующем свете своей победы. Он считался старшим сыном Осириса, могучим и сильным юношей, который отомстил за своего отца, успешно сразившись с чудовищем, которое проглотило его.

В надписях Гора изображают плывущим из подземного мира по восточному небу на заре, пронзающим великого змея, порождение ночи, на своем пути вперед.

"Финальная победа жизни над смертью, правды и доброты над ложью и злом, – говорит Кири^[59], – таковы были нравственные уроки, которые эта притча о восходящем солнце внушала древним египтянам".

Сходство львов с солнцем подтверждается тем фактом, что египтяне располагали фигуры львов под троном Гора. Иногда это божество считалось Богом Молчания и изображалось в облике ребенка, приложившего палец к устам.

В дополнение к ранее упомянутым олицетворениям солнца, египетский культ Солнца включал в себя почитание солнечного диска как такового. Этот вид культа был популярен в царствование Аменхотепа III: впервые на памятниках он появляется в одиннадцатый год царствования этого монарха.

Почитание солнечного диска, или Атона, стало единственным предметом культа в правление Аменхотепа IV. Этот монарх даже запретил поклонение какому-либо другому богу, кроме этого, "великого живого диска солнца", и приказал убрать имена всех других богов с памятников и уничтожить их изображения.

В гимнах это божество именуется тем, кто сотворил "дальние небеса и людей, зверей и птиц; он подкрепляет глаза своими лучами, и, когда он является, все цветы живут и растут, луга процветают, когда он восходит, они опьянены под его ногами, все скоты скачут, и птицы болотные бьют крыльями в радости. Это он приносит годы, сотворяет месяцы, создает дни, исчисляет часы времени, по которому живет человек".

В своем старании обеспечить первенство богу солнечного диска фараон Аменхотеп IV переменил свое имя на другое, означавшее "сияние солнечного диска". За смертью этого монарха последовала широкомасштабная реакция: к старым богам вернулся первоначальный почет.

Хотя те олицетворения солнца, о которых мы упоминали, судя по всему, включают всех солнечных богов, почитавшихся египтянами, в их религии находили себе место и многие меньшие боги Солнца: главным среди них был бог Птах, олицетворявший жизнетворческую силу солнца. Этот бог с большим великолепием почитался в Мемфисе.

Солнечный бог Монту воплощал силу солнечных лучей в летний полдень. Он считался богом мести и разрушения и предводителем в военное время.

Лучи солнца олицетворялись в образе богов Гома, Мони и Конса, которые всегда именовались сыновьями бога Солнца. Солнечные лучи, олицетворенные в богине Сехет или Пашт, имели женское значение. Богиню изображали с головой львицы, и говорят, что ее и боялись, и любили. Ее имя Пашт означает "львица", и, возможно, оно было подсказано свирепостью солнечных лучей, соответствовавших яростной мощи львицы или гневному свету ее глаз. Еще одним именем богини было Еоспожа Пещеры, и главным местом ее культа, распространенного, впрочем, по всему Египту, был Бубастис.

Тиле считает, что Сет, враг и брат Осириса, также был богом Солнца, поскольку иногда его называют "Великим Повелителем Небес" и "Соглядатаем". Он воплощал жестокое и страшное опустошение, причиной которого была сила солнца.

ПОКЛОНЕНИЕ СОЛНЦУ В ИНДИИ
В Индии – стране, которая буквально пропитана мифологией, – мы, как и следовало ожидать, видим, что поклонение Солнцу является преобладающей чертой индуистской религии. Все мифы доказывают, что воображаемое сражение между светом и тьмой, которое ежедневно происходило на просторном поле небесного свода, имеет солярное происхождение. Мы уже видели Осириса, солнечного бога египтян, торжествующего над демонами тьмы: так и в Индии мы находим Индру, великого солнечного бога индусов, побеждающего в битве с Вритрой – змеей ночи.

Почитание Индры составляет самую суть ведийской религии, хотя он ни в коей мере не был единственным богом Солнца, почитаемым в Индии, поскольку индусы почитали солнце в различных его аспектах, так же как и египтяне. Восходящее солнце называли Брахмой, в полдень оно именовалось Шивой, и на западе в час заката – Вишну.

"Что касается Вишну, – говорит Кири, – великий индийский эпос рассказывает, что, когда он вооружился на битву, Агни дал ему колесо с громовой ступицей. Это может означать только колесо, которое выстреливает молнии из ступицы, когда поворачивается"^[60]. Во все века колесо обозначало солнце.

В Центральной Индии поклонение Солнцу все еще господствует среди многих племен холмов, и Солнце призывают как Святого, Творца и Хранителя. Его почитатели жертвуют божеству белых животных.

Одним из древних и наиболее важных богов Солнца был Сурья. Его изображали ежедневно движущимся по небу в золотой колеснице, которую влекут семь белых коней. Возможно, самые священные стихи в Ведах – это следующая краткая молитва богу Солнца Сурье, взятая из Ригведы, призывание, мощное по своему выражению и прекрасное по мысли:

Сыну неба Сурье произнесите (хвалу)!
Пусть это высказывание истины защитит меня со всех сторон,
Пока тянутся Небо-и(-Земля) и дни!
Все другое, что движется, отдыхает.
(Но) повсюду (струятся) воды, повсюду восходит солнце.
Испокон веков безбожник не может восторжествовать над тобой,
Когда ты едешь на колеснице с крылатыми конями.
Одна (твоя сторона), обращенная к востоку, вращается по темному пространству;
Благодаря другой ты восходишь со (своим) светом.
(Тот) свет, которым ты, Сурья, прогоняешь мрак,
И весь живой мир приводишь лучом в движение,
С его помощью прогони от нас всякое отсутствие
подкреплений, отсутствие жертвоприношений,
Про(гони) болезнь (и) дурной сон!
Ведь посланный (однажды), ты охраняешь образ жизни каждого.
Не раздражаясь, ты восходишь по своему побуждению.
С чем сегодня, о Сурья, мы обращаемся к тебе,
Пусть этот замысел наш одобрят боги!
Да не лишимся мы видения солнца!
Живя счастливо, пусть достигнем мы старости!
Повсюду тебя (мы), благожелательные, с добрым взглядом,
Имея потомство, без болезней, невиновные,
Живые, хотим видеть, о Сурья!
Провозглашая (нашу) невиновность, о златовласый Сурья,
Восходи день за днем с все большим благом для нас!
На счастье нам будь (своим) взглядом, на счастье нам днем,
На счастье лучом, на счастье холодом, на счастье жарой!
Чтобы счастье было в пути, счастье в доме,
Дай нам, о Сурья, блистательное богатство!^[61]

Древнее солнцепоклонничество Индии отражено в ежедневных религиозных обрядах и праздниках современных индусов. Так, каждый брахман ежедневно с давно минувших веков повторял освященную временем формулу, которая явственно указывает на божественный элемент в солнце: "Давайте помыслим о желанном свете божественного солнца, да просветит оно наши умы". Здесь содержится прямое обращение к солнечному божеству, и каждое утро можно видеть брахманов, которые обратились лицом к востоку, стоя на одной ноге, и, простирая руки к солнцу, повторяют эту молитву, которая дошла до нас неизменной из стародавних времен.

Зороастрийцы и современные приверженцы этой веры – парсы – видели в солнце огонь и свет, проявление божественной и всемогущей силы и считали их в некоторой степени символами божества; однако можно почти не сомневаться, что это разделение не всегда соблюдалось и что они буквальным образом поклонялись солнцу и самому огню.

В храмах парсов горит огонь, который, как говорят, никогда не гас с тех пор, как он был зажжен Зороастром четыре тысячи лет назад. При молитве парсы должны стоять перед огнем, обратив свои лица к солнцу; и вплоть до сего дня, когда совершают ритуальное пострижение головы юного брахмана, его ставят так, что на восток от юноши находится священный огонь – именно оттуда приходит солнце, которое он воплощает.

КУЛЬТ СОЛНЦА В ГРЕЦИИ
Древним богом Солнца у пеласгов, которого позднее вытеснил культ Аполлона, был Apec. "Не приходится сомневаться в том, – пишет Кири^[62], – что в доисторические времена почитание Ареса было широко распространено. Следы его культа мы находим в Зевсе Арее, которого чтили в Элиде, и в названии "ареопаг" в Афинах". Однако до нас дошло мало фактических сведений об этом раннем культе.

Двумя великими солнечными божествами Греции были Гелиос, или Гиперион, и Феб Аполлон. Точно так же, как египтяне считали своих солнечных богов Ра и Осириса различными аспектами солнца, так же и греки отличали солнечный диск от его лучей.

Гелиос был для греков физическим явлением света, солнечным диском, который во все времена года ежедневно восходит и заходит. Напротив, Феб Аполлон считался благожелательным божеством, которое не только создает весеннее тепло, но и защищает человечество от опасностей и болезней в более холодные времена года. Он по сути своей был человечен в своих симпатиях и в то же время полностью божествен в своем величии.

Некоторые авторы, прежде всего Гесиод, считают Гипериона отцом солнца, луны и зари и поэтому первоначальным богом Солнца и отцом Феба Аполлона, однако Гомер отождествляет Гелиоса с Гиперионом – "тем, кто странствует в вышине".

Почитание бога-Солнца Гелиоса, соответствовавшего латинскому Солу, было занесено в Грецию из Азии, однако оно не достигло значительной популярности. Семерка считалась священным числом Гелиоса, и, как говорили, на острове Тринакрия (судя по всему, это Сицилия) у него было семь стад коров и семь стад овец по пятьдесят в каждом стаде: число их никогда не возрастало и не уменьшалось. Бог с удовольствием смотрел, как они мирно пасутся, когда восходил на небо утром и оставляя небосвод на закате. Как мы увидим дальше в главе о солнечной мифологии в Греции и как рассказано в Одиссее, спутники Одиссея совершили ошибку, безжалостно забив священные стада Гелиоса.

Разгневанный этим оскорблением бог-Солнце пригрозил спуститься в аид и сиять мертвым. Однако он успокоился, когда пожаловался Зевсу, и тот, признав справедливость его требования мести, поднял мощную бурю, которая практически уничтожила преступников и полностью вывела из строя их корабль. Тейлор^[63] рассказывает нам, что греческий солнечный бог Гелиос, которому приносили в жертву коней на горной вершине Тайгета, был тем самым олицетворенным Солнцем, к которому Сократ, погрузившийся в свои мысли вплоть до заката, обратил молитву перед тем, как уйти из жизни. Ежегодный праздник в честь Гелиоса с музыкальными и спортивными состязаниями справлялся на Родосе.

Греки считали, что Солнце выходило из океана на востоке и путешествовало по воздуху на колеснице, давая свет богам и людям. Поэт Мильтон в своем "Комусе" так описывает ежедневное путешествие солнечного бога:

Звезда, что будит пастухов,
Царит теперь средь облаков,
Ось златой повозки дня
Раскаленная, звеня,
Меркнет в море среди туч,
И уже последний луч
Солнце к северу стремит
И к себе домой спешит,
На востоке в свой чертог...

В эпоху Лукиана греки целовали свои руки как знак поклонения восходящему солнцу.

Шекспир часто упоминает Гипериона, а Ките написал о его падении и о восшествии его преемника – Феба Аполлона.

Теперь мы подошли к рассмотрению основной черты эллинского культа Солнца – почитанию бога-Солнца Феба Аполлона, бога, который главным образом был божеством более поздних греков, то есть дорийцев и ионийцев.

Создателями этой религии, возможно, были дорийцы, обитавшие в северной части Греции, основавшие свое первое царство на Крите. Однако до дорийского завоевания на Крите уже существовал какой-то культ Солнца, поскольку, согласно авторитетным источникам, быкоголовый Минотавр едва ли мог быть кем-то другим, чем солнечным богом азиатского типа.

С приходом на Крит дорийцев установился культ Аполлона, и вместе с расселением этого народа (примерно в X в. до и. э.) культ Феба Аполлона распространился повсюду, покуда эта религия не стала популярной везде, где говорили по-гречески.

У Гомера Аполлон, безусловно, величайший из всех солнечных богов и затмевает своей личностью все остальные божества. В Илиаде он – центральная и самая величественная фигура.

Феб Аполлон, или "далеко разящий", как его иногда называли, был сыном Зевса и Латоны и братом Артемиды, богини Луны. Он родился на Делосе, самом маленьком и пустынном из всех эгейских островов, после того как все другие места отвергли его. Однако Делос был самом подходящим местом для рождения бога Солнца, поскольку древние считали, что солнце рождается из моря. Его прозвание Феб обозначает блистательность солнечного света, в то время как имя Аполлон, возможно, было как-то связано с опустошающим воздействием солнечных лучей в полдень.

Рассказывают, что при рождении бога Солнца на седьмой день месяца священные лебеди семь раз облетели вокруг острова, и все присутствовавшие там богини громко вскрикнули, а Делос озарился золотым светом. Здесь можно сказать, что мы имеем дело со старым поверьем, что в час восхода горизонт испускает какой-то звук.

Зевс одарил младенца Аполлона венцом, лирой и колесницей, которую тянули лебеди. Вскоре после рождения лебеди унесли Аполлона в землю гиперборейцев, где в течение шести месяцев в году погода солнечная и дует мягкий ветерок. Здесь бог Солнца жил счастливо и рос здоровым и сильным. В этой главе было бы неуместно рассказывать о мифах, повествующих о великих подвигах "далеко разящего", поскольку они относятся непосредственно к главе о солнечной мифологии. Однако об установлении Дельфийского оракула – возможно, самом важном событии в жизни бога Солнца – речь пойдет здесь, поскольку Дельфы, собственно говоря, были центром культа Аполлона.

Уже довольно рано Аполлон приобрел воинское снаряжение и отправился на поиски приключений. Разыскивая подходящее место, чтобы основать свой оракул, он пришел в Дельфы – мирную долину в Криссе, в самом сердце Греции. Это одинокое, возвышенное место очаровало бога, и он выбрал его для своего оракула. Однако приход Аполлона не был мирным, ибо Гера заставила появиться у него на пути огромного змея Пифона; последовало страшное сражение, из которого Аполлон вышел победителем. Некоторые ученые считают, что сражение с Пифоном обозначает ту войну, которую во многих мифологиях бог Солнца ведет с богом Реки. Эта великая река обтекает кругом весь обитаемый мир: грекам она была известна под именем Океан.

Возможно, в самом широком значении эта битва между Фебом Аполлоном и змеем представляет сражение бога Солнца и мировой реки, поскольку солнце, хотя Океан видимым образом и побеждает его каждый вечер, сжимая в своих змеиных кольцах, снова возникает, торжествуя, на заре.

После победы над Пифоном Аполлон приобрел прозвание Пифий, и в память об этом событии были учреждены Пифийские игры: в этих состязаниях победителей увенчивали венком из листьев бука.

Когда Аполлон победил врагов, понадобился первый необходимый элемент для оракула – жрец. Рассказывают, что Аполлон обратил глаза к морю и увидел критский корабль, который шел в Пилос. Приняв вид дельфина, он бросился в море и поднялся на борт корабля – к великому удивлению команды. Под его руководством корабль пришел в бухту Криссы, и бог в облике сверкающей звезды оставил корабль и спустился в свой храм. Приняв облик прекрасного юноши с волнистыми кудрями, он приветствовал моряков, как чужеземных гостей, и пригласил их высадиться и почтить его как Аполлона Дельфина, ибо они впервые встретили его в облике дельфина: отсюда и получили свое название Дельфы.

Поразительно сходство жизненного пути бога Солнца – Феба Аполлона и Иисуса Христа, центральной фигуры и образца христианской религии. Обстоятельства их рождения во многом были сходны, в том числе в том, что оба были рождены в относительной безвестности. Мать Аполлона тщетно искала подходящее место для того, чтобы произвести на свет свое потомство, и, наконец, ей пришлось отправиться на пустой и бесплодный остров в середине моря. Дева Мария нашла себе единственное убежище в неудобном и смиренном загоне для скота на выгоне. Три дара были уделены "далеко разящему" при рождении Зевсом, и то же число даров волхвы преподнесли младенцу Иисусу. Кроме того, маленький Аполлон поспешно был отправлен в мирную землю вскоре после рождения, и подобным же образом дитя-Иисус был перевезен в безопасное место, чтобы спастись от грозившей Ему беды.

Некоторое время Феб Аполлон скрывал свое величие под отрепьями нищего, с терпением снося насмешки и издевательства своих спутников, предпочитая выждать, пока все люди не признают его величие. Такое существование во всех отношениях похоже на жизнь Христа.

Кроме того, будучи олицетворением Солнца, Феб Аполлон и должен был быть рожден слабым и переживать трудности, он должен совершать дальние странствия и вести жизнь, полную действия и борьбы, но прежде всего обязательно должен был умирать. Именно это последнее приближает характер бога Солнца к человеческой природе.

Хотя смерть бога Солнца на закате и бесславна – и в этом отношении она подобна распятию, – все-таки ее преобладающей чертой является слава и новое появление торжествующего Солнца после смерти – во всех отношениях типичное воскрешение, показывая таким ярким образом полную аналогию между жизнью Христа и Аполлона.

В гомеровском гимне Аполлону мы читаем, что "далеко разящий" принял облик дельфина и проводил моряков от Крита до Криссы. "Такое погружение божества в воду и то, что он принял облик рыбы, – говорит Кири^[64], – обозначает закат солнца, а рождение Аполлона в середине Эгейского моря – его восход. И то и другое является частью ежедневного путешествия светила".

Кроме того, солнце – это, по сути, кочевник по своему характеру, вечный странник небосвода, и эта характеристика выделяется в жизни Феба Аполлона, который еще в детстве начал свои путешествия, и его жизнь – это бесконечное странствие и деятельность.

Аполлон приносил человечеству не только благословение жатвы, но был также богом музыки и песен. Он основывал великие города и способствовал колонизации, даровал добрые законы и, одним словом, был "идеалом прекрасного, мужественного юноши, чистым и справедливым богом, который требовал, чтобы руки тех, кто его почитал, были чисты". Священными животными Аполлона считались волк, косуля, мышь, козел, лебедь, дельфин и баран. В некоторых статуях бога видны следы его солнечной природы, где он изображается с длинной волнистой бородой, символизирующей солнечные лучи. В общем и целом он представляется в образе юного атлета.

Остается еще упомянуть различные прозвания Феба Аполлона. О множестве празднеств, справлявшихся в его честь, говорится в другой главе. В характере Солнца есть благая сторона, которая проявляется в его добром тепле, но в его полуденных лучах кроется и разрушительная, опустошающая сила. Феб Аполлон как разрушитель и причина болезней именовался Карнейским и с особым усердием почитался в Спарте. В этом качестве ему также поклонялись под именем Гиацинт: этот культ в наибольшей степени был свойствен Пелопоннесу.

Как благое божество, "далеко разящий" назывался Таргелием. Самый заметный храм, посвященный этому культу, находился в Амиклах.

Аполлон считался покровителем пастухов и в этом качестве именовался Номием. Его также звали Дельфинием и почитали в афинском храме, который звали Дельфинийским.

Поскольку число семь считалось священным числом Аполлона, его называли Гебдомеем. Как бог света он именовался Ликейским^[65]: первоначальным центром этого культа являлась Ликия на юго-западе Малой Азии. Аполлон считался отцом Асклепия, бога медицины, и больные просили его о помощи: благодаря его содействию тело очищалось и здоровье восстанавливалось.

В Риме культ Аполлона появился только в 320 году до и. э.: в этом году ему был построен храм вследствие заразной болезни, которая свирепствовала в городе. После этого культу Аполлона посвятили еще один храм – на Палатинском холме.

Для поэтов всех времен Феб Аполлон был источником вдохновения и символом поэзии. Александрийский грек Каллимах, который жил около 250 года до и. э., написал гимн в честь бога Солнца Аполлона. Однако в более поздние времена греческие поэты не различали Аполлона и бога-Солнце Гелиоса.

Поэт Ките написал оду и гимн Аполлону, и "Гимн Аполлону" Шелли считается одной из изящнейших и наиболее возвышенных поэм на английском языке. Это – описание солнечного бога и его божественных качеств; из-за его красоты мы цитируем гимн полностью^[66]:

Бессонные Часы, когда я предан сну,
Под звездным пологом ко мне свой лик склоняют,
Скрывая от меня широкую луну,
От сонных глаз моих виденья отгоняют, —
Когда ж их Мать, Заря, им скажет: "Кончен сон,
Луна и сны ушли", – я ими пробужден.


Тогда я, встав, иду средь легкого тумана,
Всхожу на Небеса, над царством волн и гор,
Оставив свой покров на пене океана;
За мной горит огнем весь облачный простор,
Моим присутствием наполнены пещеры,
Зеленая земля мной счастлива без меры.


Мой каждый луч – стрела, и ей убит обман,
Который любит ночь, всегда дрожит рассвета;
Все, дух чей зло творит, чья мысль – враждебный стан,
Бегут моих лучей, и яркой силой света
Все добрые умы спешат себе помочь,
Блаженствуют, пока не огорчит их ночь.


Я сонмы облаков и радуги лелею,
Все многоцветные воздушные цветы;
Луна и гроздья звезд небесностью моею
Окутаны кругом, как чарой красоты;
И все, что светится на Небе, над Землею, —
Часть красоты одной, рожденной в мире мною.


Дойдя в полдневный час до верхней вышины,
Вздохнувши, я иду стезею нисхожденья,
Туда, к Атлантике, ко мгле ее волны;
И облака скорбят, темнеют от мученья;
И чтоб утешить их – что может быть нежней? —
Я им улыбку шлю от западных зыбей.


Я око яркое законченной Вселенной,
Что, мной глядя, себя божественною зрит;
Все, в чем гармония, с игрою переменной,
Пророчества и стих, все в мире мной горит,
Все врачевания мою лелеют славу,
Победа и хвала мне надлежат по праву.

Дорийцы, по мере того как они расселялись и основывали новые царства, обнаружили, что почитание бога солнца Геракла процветает в других странах, и постепенно эта форма религии стала популярной, вытеснив культ Аполлона.

Однако Геракл считался скорее солярным героем, чем богом-Солнцем. В лице Геракла мы видим Солнце, любящее и любимое; куда бы оно ни шло, оно старается принести благо сынам человеческим; однако, как это было и с Аполлоном, иногда светило приносит людям разрушение и опустошение из-за свирепого жара полуденных лучей.

Двенадцать подвигов Геракла, как считается, отражают прохождение Солнца через знаки зодиака, и во многих случаях они очевидно отражают последовательные победы солнечного героя. Геракла изображали на монетах Кизика примерно в 500–450 годах до н. э. Смерть Геракла – самый впечатляющий эпизод в его пестрой биографии. "Никто, – говорит Кири^[67], – прочтя рассказ об этом, не может не заметить сходство этой картины с образом заходящего солнца... Пламя погребального костра героя сияет далеко над морем, и последние лучи солнца блистают в свете огненных небес". Множество мифов, связанных с солнечным героем Гераклом, упомянуты в главе о солярной мифологии.

КУЛЬТ СОЛНЦА В ЯПОНИИ
В религии духов Японии мы находим, что почитание бога Солнца занимает главнейшее место. Солнце считается "освещающим небеса великим духом – ниже его стоят все меньшие духи, и через них – посредников, хранителей и защитников – люди почитают его самого".

Однако среди божеств синтоизма центральной фигурой является солнечная богиня. Чтобы примирить буддизм и синтоизм, верховные жрецы говорили, что богиня Солнца – это всего лишь воплощение Будды.

Храм богини Солнца находился в резиденции микадо, и этот монарх почитал ее как одно из семейных божеств. Ее эмблемой служило зеркало, которое до сего дня считается одним из священных сокровищ японских властителей.

Храм богини Солнца был основан в Ватарахи в провинции Исэ, и в этом же храме располагался храм богини Пищи. Отныне эти два божества заняли главное место в японском пантеоне. Их почитали превыше всех богов ежегодными праздниками и церемониями. Этим богам дарили приношения и жертвы на семнадцатый день шестой луны, и одна из частей ритуального призывания звучала так: "Услышьте вы все, слуги богов и приносители жертв, великий ритуал, провозглашенный в присутствии Великого Божества, с Неба Сияющего".

На празднике жатвы воздавались благодарственные молитвы богине Солнца за то, что она даровала своим потомкам господство над землей и морем.

КУЛЬТ СОЛНЦА В ПЕРУ И МЕКСИКЕ
Покинув Японию, мы пересечем Тихий океан и встретимся с туземными племенами западных континентов, которые в древние времена почитали Солнце и поклонялись ему. В первую очередь обращает на себя наше внимание солнечный культ в Перу, поскольку он легко затмевает своей важностью и великолепием солнечные культы любых других племен Америки.

Как уже было показано, поклонение Солнцу господствует в основном там, где солнцу радуются из-за тепла, которое оно так щедро дарит и где от его ухода природа страдает. Так, в низинах Южной Америки культ Солнца не имеет большой значимости, однако на высоких плато – таких, как в Перу, – он бурно процветал и являлся преобладающей чертой в жизни местных племен.

Перуанцы считали, что Солнце некогда было предком и основателем династии инков и что инки царствовали как представители Солнца и почти что как его представители во плоти. Таким образом, Солнце считалось единовластным господином всего мира, государем неба и земли, и они называли его Инти, что означает "свет".

Перуанские деревни строились так, что жителям открывался беспрепятственный обзор на восток – с тем чтобы каждое утро весь народ мог объединиться в приветствии восходящему Солнцу и ликовать с приходом Господина Света. Из всех божеств только Солнце имело по храму в каждом большом городе в Перу.

Перуанские храмы Солнца, возможно, по своему великолепию превосходили храмы любого другого народа на земле. В Перу, как и в других местах, считалось, что существует определенная связь между таким веществом, как золото, и веществом, из которого состоит Солнце. Перуанцы считали, что золотые самородки, которые появлялись в результате смещения породы на горных склонах, – это слезы Солнца, и, следовательно, в перуанских строениях, посвященных культу Солнца, мы находим золото, которое в изобилии использовалось для украшения и декорирования зданий.

Следующее описание Великого храма Солнца в Куско, величайшего религиозного строения в империи, дает некоторое представление о красоте и величии этого места культа.

Храм состоял из широкого центрального помещения, окруженного несколькими строениями поменьше; трудно, если вообще возможно, найти нечто подобное красоте этой каменной кладки.

Крыша была сделана из древесины ценных пород дерева и выложена золотом; с такой щедростью был потрачен этот драгоценный металл на отделку внутренности храма, что его называли Местом Золота или Золотым Дворцом. Толстая золотая пластина шириной в шесть дюймов проходила снаружи здания как фриз; похожий орнамент был в каждом помещении. Двери отворялись на восток и на дальнем конце, над алтарем находился золотой диск с человеческим лицом, которое было сделано и высечено так, что оно изображало солнце; диск был украшен драгоценными камнями. Его разместили так, что в определенные сезоны он мог отражать на своей сияющей поверхности первые лучи восходящего солнца и как бы служил изображением великого небесного светила.

Вокруг священного диска были расположены полукругом мумии умерших правителей-инков, восседавшие на золотых тронах, так что лучи утреннего солнца приходили изо дня в день, дабы благословить останки царей минувших веков.

Прилегающие здания служили жилищами божеств, составлявших свиту Солнца. Главное из них было отдано Луне, спутнице Солнца: здесь был ее серебряный диск, а вокруг него были расставлены мумии древних цариц. Другие помещения в храме были посвящены звездам, молнии и радуге. Вне храма находился огромный сад, наполненный редкими и прекрасными растениями: здесь также были и изысканные модели деревьев, кустов и цветущих зарослей и животных – все из чистого золота. Сосуды и украшения храма, все принадлежности, использовавшиеся жрецами в храме, и даже сливные трубы – все было из этого драгоценного металла.

В перуанских церемониях поклонения Солнцу божеству преподносили напитки в золотом сосуде, и люди верили, что, если напиток исчез, значит, Солнце вкусило его: это можно было сказать с полным правом, поскольку, испаряясь, он быстро пропадал.

При инках культ Солнца стал государственной религией Перу и главной идеей в жизни народа. Однако очевидно, что культ Солнца был приемлем не для всех инков, поскольку есть свидетельство о том, как один инка заявил, что Солнце, дескать, не может быть верховным и всемогущим божеством, поскольку оно вынуждено идти по небосводу одним строго определенным путем. Если бы оно было верховным божеством, то могло бы действовать свободно, рассуждал этот мудрый правитель.

В Перу, как и в других странах, воздвигали колонны в честь Солнца, как и в других странах, где господствовал солярный культ: сверху они были плоскими, чтобы они могли служить троном для светила, которое, как говорили перуанцы, "любило отдыхать на них". В дни равноденствий и солнцестояний люди ставили на колонны золотые троны, чтобы богу-Солнцу было еще удобнее. Город Куско окружали двенадцать каменных колонн, посвященных солнцу: они символизировали двенадцать месяцев в году.

Человеческие жертвоприношения Солнцу были обычным делом в Перу, и восходящее солнце смотрело на жертвенные алтари, обагренные кровью тысяч жертв. Самым священным жертвоприношением была кровь пленного юноши, размазанная по камню, увенчивавшему вершину горы, так чтобы первые лучи солнца озарили кровавую жертву.

Культ Солнца процветал в Перу вплоть до испанского завоевания, когда Писарро безжалостно разрушил храмы и уничтожил религию. Говорят, что великий золотой диск, символизировавший солнце, главный предмет поклонения в Великом храме в Куско, стал частью добычи одного из грубых авантюристов из армии завоевателей и был ставкой в последовавшей пьяной азартной игре, в которую ввязался грабитель.

Хотя перуанский культ Солнца достиг более высокого подъема и совершенства, нежели у какого-либо другого южноамериканского народа, тем не менее значимость Солнца и его обожествление были в самой сути древней религии Центральной Америки, и в частности Мексики. Древние мексиканцы именовали себя "детьми Солнца" и ежедневно приветствовали восходящее светило хвалебными гимнами, предлагая солнечному божеству долю мяса и напитков. И до сего дня обитатели внутренних районов Мексики, отправляясь на мессу, посылают воздушный поцелуй Солнцу, входя в церковь.

Четыре раза днем и ночью жрецы древних солнечных храмов обращали свои призывания и молитвы Солнцу, и все храмы были посвящены этому культу. В ритуале храмовой службы кровь, выдавленная из ушей главного жреца, преподносилась Солнцу; кроме того, приносили в жертву куропаток. Жрец призывал Солнце, говоря: "Солнце взошло, мы не знаем, как оно закончит свой ход, и не случится ли беды. О Господин наш, соверши свое дело благополучно".

Храмы древних тольтеков, которые обитали в Мексике еще в 674 году христианской эры, были посвящены Солнцу. Они почитали и Луну, как его супругу, и звезды – как его сестер. В этих храмах не допускалось никаких изображений, а приношениями богам были ароматные цветы и сладко пахнущие смолы. Поклоняясь Солнцу и Луне, они воздвигали великие пирамиды, которые сохранились до сего дня и образцы которых можно увидеть в Сан-Хуане, Теотиуакан.

Самая высокая из них, "Эль Соль", имеет высоту в 216 футов; сторона ее основания составляет около 761 фута, и к ее вершине ведет шестьдесят восемь ступеней. В этом регионе было обнаружено много странных идолов, украшенных и орнаментированных узорами с солярным смыслом; особенно заметное место в рельефах занимают солнечные лучи.

Верховным божеством древних мексиканцев был Кецалькоатль, который олицетворял для них Солнце сегодняшнего дня; его отцом был Камаштли, великий тольтекский завоеватель, которого мексиканцы считали Солнцем вчерашнего дня, в то время как бог Тескатлипока означал Солнце завтрашнее.

Кецалькоатль, согласно описанию, был царственного роста, с белой кожей и обладал приятной внешностью. У него были светлый цвет лица, пышная борода и развевающиеся одежды. Рассказывают, что облака или облачные змеи приносят вниз старое Солнце и душат его, однако юный Кецалькоатль бросается на них снизу и уничтожает змей. Как мы увидим, солнечный бог Геракл, солярное божество греков, был славен тем, что уже в детстве одержал победу над змеями, которые были посланы, чтобы убить его.

Кецалькоатль царствовал над тольтеками мирно много лет, но в конце концов пал от козней врагов, которые свергли его с трона. По легенде, он сел на свой корабль и отплыл по реке вниз, в море, где исчез, и более его не видели. Когда Монтесума увидел Кортеса и испанские корабли, которые приближались к земле, он решил, что великий бог Солнца возвращается на свою возлюбленную землю.

КУЛЬТ СОЛНЦА У СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИХ ИНДЕЙЦЕВ
Отправляясь на север, мы находим, что культ Солнца, который с глубокой древности существовал и процветал на Дальнем Востоке, занимал столь же важное место в жизни древних индейских племен Северной Америки.

Вожди племени гуронов считали, что происходят от Солнца, и полагали, что священная трубка пришла к ним от небесного светила. Сначала, как они думали, она была подарена племени пауни, а те передали ее другим народам. У многих индейских племен есть похожее предание.

Ирокезы считали Солнце богом и преподносили ему табак, который они называли "куревом Солнца". При важных случаях отважные люди собирались в кружок, сидя на земле; затем вождь зажигал "трубку мира" и трижды предлагал ее восходящему солнцу, прося его о покровительстве и препоручая племя его заботе. Затем вождь делал несколько затяжек и передавал трубку всем остальным, чтобы они курили по очереди. Как и во многих христианских церквях в наши дни, молитвы людей смешивались с ароматом курений, и так молитвы древних индейцев, адресованные их солнечному божеству, как предполагалось, переносились к нему вместе с дымом, который клубами поднимался вверх из "трубки мира".

Некоторые племена посвящали Солнцу первую добычу, которую им удавалось убить, когда они были в охотничьей экспедиции. Аппалачи во Флориде, принося жертвы Солнцу, не предлагали ему ничего живого. Они считали Солнце отцом жизни и полагали, что оно с неудовольствием смотрит на уничтожение любого живого создания. Они приветствовали Солнце у дверей своих вигвамов, когда оно всходило и заходило, и в священной хижине или пещере, где они совершали свои обряды: солнечным лучам позволялось входить туда, чтоб осветить алтарь в определенные моменты, имевшие церемониальное значение. Это близко согласуется с представлениями об ориентации, которые играли такую важную роль в солнечном храмовом культе египтян. В ходе своего богослужения культа Солнца аппалачи выпускали священных птиц Солнца через отверстие в крыше храма-пещеры. Считалось, что, поднимаясь в небо, птицы передадут молитвы индейцев Солнцу – высшему божеству.

Для племени криков Солнце представляло собой Великий Дух: к нему они направляли первый клуб дыма из "трубки мира", когда заседали в торжественном совете, и ему они с почтением кланялись во время дискуссий. Древние индейские племена Вирджинии простирались перед восходящим и заходящим Солнцем; Тейлор^[68] рассказывает, что потаватоми иногда на закате залезали на крыши своих хижин, дабы преклонить колена и преподнести дневному светилу сжатую кукурузу.

Могущественное племя сиу считало Солнце Творцом и Хранителем всех вещей; ему они приносили лучшую дичь, убитую на охоте. Шауни считали, что Солнце оживляет все, и поэтому оно должно быть Хозяином Жизни или Великим Духом.

Солнечный культ индейских племен, обитавших в южных областях Северной Америки, судя по всему, был более сложным и масштабным, чем было принято на севере. Несомненно, на него оказал влияние широко распространенный и более благородный культ Солнца южноамериканских племен. Среди племен, обитавших на территории современного штата Луизиана, был обычай, чтобы вождь каждое утро обращался лицом к востоку и простирался перед восходящим солнцем. Он также курил в направлении солнца, а затем и трех других основных направлений небесной сферы. Эти индейцы даже воздвигали Солнцу грубый храм: это была круглая хижина диаметром около тридцати футов. В середине ее поддерживался вечный огонь; три раза в день к Солнцу обращали молитвы, и в хижине хранили изображения и различные предметы культа. По обычаю инков кости ушедших из жизни вождей также помещали в эту священную постройку. Высший и самый могущественный вождь считался братом Солнца, и он как первосвященник проводил храмовую службу культа Солнца.

Индейцы дакота называли Солнце "загадкой дня" и считали, что это божество бережет их в тяжелые минуты. Следующий перевод фрагмента индейского гимна Солнцу показывает отношение верующих к своему божеству:

Великий Дух, хозяин жизней наших,
Великий Дух, хозяин всех вещей видимых и невидимых,
Кто ежедневно делает их видимыми и невидимыми,
Великий Дух, хозяин всех прочих Духов, хороших или плохих,
Прикажи, чтобы добрые были благосклонны к нам, и не давай злым совершать зло.
... О Великий Дух, будучи скрыт на западе, защити нас от
врагов наших, которые нарушают покой ночи и творят зло, когда тебя нет рядом,
Дай нам знать, что ты доволен нами, послав нам Дух Снов.
... О Великий Дух, не спи больше на мрачном западе, но
возвращайся и призови свой народ к свету и к жизни.

Бринтон^[69] рассказывает, что алгонкины считают Солнце не божеством, но просто символом. Они называют Солнце "вигвамом Великого Духа" и молятся не Солнцу, но старику, который обитает на Солнце.

Поклонение огню близко связано с культом Солнца, и во многих случаях североамериканские индейцы считали огонь, а не Солнце Творцом всех вещей и Верховным Божеством.

Чоктау называют огонь "высшим вождем" и говорят о нем как о "том, кто сопровождает Солнце, а Солнце – его". Готовясь к войне, они просят о помощи как Солнце, так и Огонь.

Следующая легенда племени оттава^[70] очень интересна, поскольку она ясно показывает мотивы, по которым дикие анимисты приносят жертвы своим божествам, и то, в каком духе, как они полагают, божество принимает их:

"Оновуттоквутто, юноша из племени оджибва, который последовал за Луной в прекрасные небесные прерии, дабы стать ее супругом, в один прекрасный день был приглашен братом своей жены, Солнцем, чтобы посмотреть, как тот добывает себе обед. Оба они смотрят вниз через дыру в небе на землю внизу. Солнце показывает на группу детей, которые играют у хижины, и в то же самое время бросает камешек, который попадает в красивого мальчика. Ребенок падает; они видят, как его уносят в хижину, они слышат звук погремушки, песню и молитвы шамана о том, чтобы ребенку оставили жизнь. На просьбу шамана Солнце отвечает: "Пошли мне сюда наверх белую собаку". Тогда оба зрителя видят, как на земле все суетятся и хлопочут, готовясь к празднику; люди убивают и опаляют белую собаку; те, кого позвали на праздник, собираются у хижины. Пока все это происходит, Солнце обращается к своему спутнику, юноше, и говорит ему: "У вас там в нижнем мире есть такие, которых называют великими шаманами, но это все потому, что уши у них открыты и они слышат мой голос, и, когда я ударил кого-нибудь, они могут помочь больному. Они говорят людям, чтобы они прислали мне то, чего я попрошу, и, когда они это пошлют, я убираю свою руку от тех, кого заставил заболеть". Когда он сказал это, белую собаку разделали и разложили по тарелкам для тех, кто присутствовал на празднике; потом шаман, когда они собрались начать есть, сказал: "Мы посылаем это тебе, Великий Маниту". Тут же Солнце и его спутник увидели собаку, уже приготовленную и готовую к употреблению: она поднималась к ним по воздуху. Тогда они тут же ею и пообедали".

Из всех индейских обычаев и форм культа, имевших солярное значение, великий церемониал Пляски Солнца лучше всего отражает солнечный культ индейцев. Хотя он принял характер солнечного праздника и его с полным правом можно было бы включить и в главу о праздниках Солнца, все-таки глубоко религиозное значение этого обряда и тот факт, что, по сути своей, это акт поклонения Солнцу, делает оправданным его включение в тему, которую мы обсуждаем. Следующее описание Пляски Солнца племени сенека взято из XXIII тома "Журнала американского фольклора" (Journal of American Folk-Lore):

"На Пляску Солнца у сенека созывает любой, кому привидится во сне, что этот обряд необходим для блага общины. Он быстро начинается в полдень; три залпа стрел или пуль из мушкета вылетают к небу, ставя тем самым Солнце в известность, что к нему собираются обратиться. После каждого выстрела народ испускает боевые кличи, ибо "Солнце любит войну". Затем устраивают церемониальный огонь, и жрец солнца распевает благодарственную песнь, бросая во время пения на огонь из корзины, сплетенной из шелухи, пригоршни местного табака. Эта церемония происходит снаружи "длинного дома", чтобы поднимающийся дым мог донести слова говорящего до солнца. Непосредственно после этого все собрание входит в "длинный дом", где танцоры в костюмах из перьев начинают Остове’гова. Среди онондага в резервации на Гранд-Ривер в Онтарио руководитель солнечной церемонии несет изображение Солнца. Это деревянный диск десяти дюймов в диаметре, прикрепленный к ручке длиной около фута. Диск раскрашен в желтый цвет с красной каемкой. По краю натыканы пуховые перья какой-то большой птицы с кончиками, выкрашенными желтым, которые изображают солнечные лучи".

Пляска Солнца была большой племенной церемонией кайова: она, как правило, отмечалась каждый год примерно в середине июня. Церемония продолжалась четыре дня: в течение этого времени в доме шаманов показывали священное изображение, представлявшее собой человеческую фигуру; она, как считалось, обладала магическими свойствами. Это было единственным временем года, когда священное изображение показывали людям, и почитание этого предмета во многих отношениях походило на то, что оказывается так называемым мощам святых, которые существуют ныне.

Кайова считали даже случайное пролитие крови на Пляске Солнца дурным предзнаменованием, и их церемонии были свободны от ужасных актов самоистязания, которые сделали Пляски многих индейских племен особенно неприятными.

Далее следует описание Пляски Солнца у племени сиу^[71]. Оно приводится во всех подробностях, поскольку этот предмет обладает первостепенной важностью в любом обсуждении солярных церемоний у индейских племен.

После того как шаманы назначили день для Пляски Солнца, для солнечного шеста выбирают прямую, правильной конической формы сосну сорока или пятидесяти футов в высоту. Выбирает ее старейшая женщина в поселении; задача снять с нее ветки и листву и расчистить вокруг нее пространство предоставляется красиво одетым девушкам. Эту работу выполняли на второй день церемонии. Перед закатом на следующий день строился длинный ряд обнаженных молодых воинов, великолепно выглядевших в своей боевой раскраске и перьях, державших в руках оружие. Этот ряд выстраивался лицом к востоку; солнечный шест находился в пяти или шести сотнях ярдов от них.

Над этой сценой, на высоком холме стоял старый шаман, чей основной задачей было дать знак в момент, когда восходит солнце. Внезапно звучал сигнал, и с громким криком индейцы вскакивали на своих мустангов и мчались прямо к шесту, пуская на скаку в ход оружие. Щепки от шеста летели во все стороны, и если он падал, то приходилось выбирать новый шест. Позднее в тот же день шест срубали и ставили в центре большой долины; для того чтобы он прочно стоял, использовались ремни-растяжки из шкуры буйволов, прикрепленные к верху шеста. Снизу эти ремни прикреплялись к верху колышков, которые вбивали в землю на равных расстояниях вокруг солнечного шеста, образовывая вокруг него круг.

Ранним утром третьего дня начиналось истинное поклонение солнцу: несколько молодых воинов, которые приготовились к испытанию, постясь несколько дней, приходили и становились лицом к солнцу. Они были покрыты полной боевой раскраской, в перьях; их кулаки были сжаты поперек груди. Прыгая вверх-вниз равномерными прыжками, они обходили шест, соблюдая ритм монотонного боя тамтамов. То и дело такая же группа юных девушек появлялась в другой части арены и запевала песню. Танец продолжался отрезками от десяти минут до четверти часа, перемежаясь перерывами примерно такой же длительности, и длился от восхода до заката. В течение дня на арену приводили лошадей и шаманы, после множества песнопений, погружали руки в раскрашенную глину и размазывали ее по бокам животных.

На четвертый день Пляски Солнца начинались самоистязания: в обряде участвовали танцоры-мужчины с предыдущего дня. Ряд танцоров быстро занимал места на восходе, но сама пытка начиналась только в девять или десять часов. Каждый из юношей подходил к шаману, который зажимал между своими большим и указательным пальцами кожу на груди; затем через плоть жертвы пропускали колышек, который раньше был привязан к нижнему концу ремня-растяжки, поддерживавшего солнечный шест. Целью участника обряда было вырваться с этой привязи, соединявшей его с солнечным шестом, без помощи рук. Это можно было сделать, только натянув привязь так, что колышек вырывался из кожи, через которую он проходил. Боль была ужасной, и часто жертвы падали в обморок во время этого испытания. Все это время продолжались бой в тамтамы и таинственное монотонное пение. Когда день уже почти заканчивался, те, кто перенес испытание этой мукой, выходили с арены по одному, и рядом с ней они преклоняли колена, скрестив руки над кровоточащей грудью, и, склонив головы, обращали лицо к заходящему солнцу. Они вставали только тогда, когда светило исчезало из вида.

Остается лишь кратко упомянуть данные о культе Солнца в различных частях света и о пережитках этих ритуалов в религиозных обрядах и церемониях современности.

В Риме в Y веке существовал обычай кланяться солнцу перед тем, как входить в церковь и приветствовать восходящее солнце с вершины холма. Император Константин был горячим почитателем солнца, и для христианства было великой победой, когда он оставил этот вид идолопоклонства.

В Армении отдельные формы солнцепоклонничества существуют и до сего дня, а бедуины Аравийской пустыни постоянно занимаются поклонением восходящему солнцу – невзирая на то, что пророк запретил такие обряды.

В Верхнем Пфальце есть обычай снимать шляпу перед восходящим солнцем, а в Померании пациент, страдающий лихорадкой, должен встать лицом к восходящему солнцу и обратиться к нему трижды следующим образом: "Дорогое солнышко, приходи ко мне скорее и забери от меня семьдесят две лихорадки во имя Святой Троицы".

Грубые племена Тартарии приносили своих лошадей в жертву богу Солнца, который, как говорили, освобождает их от бедствий зимы, и все еще можно встретить орды монголов, у которых главный жрец молится солнцу и брызгает в воздух молоко – жертву богу Солнца.

В Австралии и Полинезии солярная мифология затмевает обожествление солнца, и ранняя история этих регионов богата легендами и преданиями о могучих подвигах солнечного героя.

Ни одна глава о культе Солнца не была бы полной без упоминания о Стонхендже – ибо друидический культ включал в себя и священные обряды поклонения Солнцу, хотя и не определялся ими полностью. Положение и размещение этой группы камней на широкой равнине, которые господствуют над ничем не закрытым горизонтом, говорят о том, что религия людей, поставивших их здесь, была солнечной по своему характеру. Те, кто ежегодно встречается в Стонхендже в наше время, на заре двадцать первого июня, отмечают, что солнце встает точно над центром камня, известного как "Указатель". Некоторые ученые считают, что солнечный культ друидов был введен в Англии и Ирландии колонистами из Египта, поскольку обряды друидов замечательно соответствуют тем, что связаны с поклонением Солнцу в Древнем Египте. Далее следует список солнечных богов разных народов с указанием источников, которые обосновывают их притязания на титул солярного божества^[72].

Следующий список перечисляет основные названия солнечных богов у древних народов.

В заключение следует сказать, что мы не претендуем на то, что тема культа Солнца исчерпывающе раскрыта в предшествующем неполном рассказе об этой древней форме идолопоклонства во многих странах. Нашей основной целью было указать, насколько распространенным было обожествление Солнца и как в разные времена оно становилось основной и господствующей чертой в религиозной жизни всего народа.

Кроме того, сходство церемоний и форм поклонения Солнцу, жертвоприношений и ритуалов у разных и расположенных далеко друг от друга народов земли показывает черты, которые могут заинтересовать исследователя истории и этнологии.

Некоторые моменты сходства настолько разительны, что заставляют предполагать, что в какой-то ранний период мировой истории существовали какие-то средства сообщения или связь, объединявшая Восточный и Западный континенты.

Из-за далеко идущего влияния культа Солнца – влияния, которое можно проследить и сегодня, – и из-за его важности в жизни и истории древних народов этот предмет навсегда остается одной из самых интересных и увлекательных тем на страницах летописи всего человечества.

Глава 6

МИФЫ О ЛОВЦЕ СОЛНЦА
В мифологии всех стран можно найти легенды о том, как солнце пытались поймать в ловушку или задержать его ежедневный ход. Регулярность и неизменность видимого дневного движения светила, его целенаправленный, безо всяких уклонений ход по небосводу был столь особенным и очевидным явлением, что стал предметом для всевозможных предположений и рассуждений в очень ранний период истории мира. Причина этого феномена, естественно, приписывалась принуждению: ибо почему бы солнце должно было выходить на небо каждое утро с абсолютной регулярностью и следовать одной и той же тропой, если кто-то не заставляет его это делать?

Наверное, когда-нибудь Солнце делало все, что хотело, и конечно же его поймали в ловушку и силой заставили подчиниться; а может быть, раньше оно быстро двигалось по небу, но его схватили и заставили идти медленным шагом. Так рассуждали древние люди о ежедневном движении солнца, и эти понятия породили множество преданий, мифов и легенд, которые дошли до нас множеством разных путей. Предания, которые касаются в основном того, как Солнце поймали в ловушку и схватили, исследователи мифологии называют "мифами о Ловце Солнца".

На одном перевале в Андах на скалах, которые вздымаются друг напротив друга, стоят две разрушенные башни. В их стены вбиты железные крючья, на которых, как гласит предание, держалась сеть: ее растягивали поперек горного прохода, чтобы поймать восходящее солнце. По индейской легенде, когда-то солнце схватили и связали цепью, которая позволяет ему лишь чуть-чуть отклоняться в одну или другую сторону.

Иероним Пражский рассказывает, что, путешествуя среди язычников-литовцев в начале XV века, он обнаружил племя, которое почитало солнце и обожествляло большой железный молот. Жрецы рассказали Иерониму, что когда-то солнце стало невидимым на много месяцев, поскольку один могущественный король заключил его в прочную башню, однако знаки зодиака разломали башню этим самым молотом и освободили солнце, и поэтому они почитают молот.

Японский миф рассказывает, что в древности Солнце, огорченное злодеяниями людей, ушло в пещеру и оставило мир во тьме^[73]. Это вызвало большую беду, но наконец мудрые люди придумали план, как выманить богиню из укрытия. План удался; когда богиня-Солнце обнаружила хитрость, она снова захотела оставить мир, но ее связали ремнями и схватили восемьсот тысяч богов, которые с тех пор сдерживают ее, мешая оставить землю.

Как мы уже видели, культ Солнца на некоторое время был оставлен в Перу, когда один инка заявил, что Солнце не может быть верховным божеством, потому что следует предписанному ему пути. "Если бы оно было свободным, – говорил инка, – оно посетило бы и другие участки неба, где оно до того никогда не бывало. Поскольку оно идет лишь одной тропой, то, верно, оно привязано, как зверь, который ходит все кругом и кругом по одному пути".

Как на Востоке, так и на Западе мы находим мифы, связанные с подчинением Солнца, но, в то время как культура Востока придумала прекрасные изящные легенды о Фебе Аполлоне и могущественном Геракле, который, хотя и был всемогущ, был вынужден жить в рабстве под властью другого человека, на Западе грубое воображение варваров представило себе картину того, как Солнце ловят в искусно сделанную сеть или ловушку.

Связь Солнца с ремнями или веревками в мифах, очевидно, происходит от видимого явления. Когда лучи солнца просачиваются через просветы в массе облаков, то длинные потоки света, которые, как кажется, исходят от солнца и касаются земли, в воображении можно представить себе похожими на золотые нити, которые, как и говорит легенда, привязывают Солнце к земле. Именно такими они казались полинезийцам, которые называют лучи солнца веревками, привязывающими светило. Они говорят, что некогда солнце быстро бегало по небу, но некий бог покорил его и теперь, связанное веревками и ремнями, оно смиренно бродит по назначенному ему ежедневному пути.

Полинезийский миф^[74], рассказывающий об этой ловле Солнца, – одна из самых интересных легенд в солнечной мифологии, и поэтому мы приводим его в больших подробностях.

Полинезийский бог-герой Мауи, совершив множество великих подвигов, вернулся домой, чтобы жить со своими братьями. Однако вскоре его одолело беспокойство; он жаждал приключений и решил, что солнце совершает свой ежедневный путь по небу слишком быстро, а закат следует за зарей слишком скоро, и Мауи это не нравилось.

"Так что, наконец, однажды он сказал своим братьям: "Давайте поймаем солнце петлей, и мы сможем заставить его идти помедленнее, чтобы у людей были долгие дни для работы и они могли бы добыть себе пропитание". Но братья ответили Мауи: "Ведь ни один человек не может подойти к солнцу из-за тепла и яростной силы его жара". Однако Мауи это не смутило: он настаивал на том, что сможет поймать в ловушку солнце. С помощью своих братьев он свил и скрутил веревки так, что получилась петля. Когда у них было достаточно веревок, чтобы связать солнце, Мауи и его братья проделали долгое путешествие на восток, на самый край того места, откуда встает солнце. Тогда они принялись за работу и по обе стороны от него построили длинную и высокую стену из глины; на обоих ее концах были хижины из древесных ветвей, в которых они могли спрятаться. Когда все было закончено, они сделали на своем аркане петли, и затем братья Мауи легли в засаде с одной стороны того места, откуда встает солнце, а сам Мауи лежал в засаде на другой стороне.

У молодого героя в руке было заколдованное оружие – челюсть его прародительницы, и он сказал своим братьям: "Теперь будьте осторожны, прячьтесь и не показывайтесь солнцу – это глупо, и, если вы так сделаете, вы его напугаете. Лучше терпеливо ждите, покуда его голова и передние лапы не войдут совсем в ловушку; тогда я закричу, а вы тяните за веревку в обе стороны так сильно, как сможете, а затем я выбегу и нападу на него, но вы крепко держите свои веревки еще долго (пока я нападаю на него), покуда оно почти не умрет; тогда мы его отпустим. Но имейте в виду, братья мои: не давайте ему себя разжалобить визгами и криками".

Тогда солнце взошло из того места, будто огонь, который широко и далеко идет по горам и лесам. Оно встало; его голова прошла через петлю, и оно все больше и больше просовывало туда свое тело, покуда не прошли передние лапы. Тогда потянули за веревки, и чудище стало биться и кататься туда-сюда, а петля дергалась взад-вперед, пока оно вырывалось. Тогда вышел смелый герой Мауи со своим заколдованным оружием. Увы! – солнце громко закричало, заревело; Мауи сильно ударил его множеством ударов; они надолго задержали его. Наконец, они его выпустили, и затем, ослабевшее от ран, солнце медленно поползло по своей тропе. Так люди узнали второе имя солнца, поскольку в муках солнце кричало: "Почему ты так бьешь меня? О человек, знаешь ли ты, что делаешь? Почему ты хочешь убить Тама-нуи-те-ра?" Так они и узнали его второе имя. Наконец они его отпустили, и солнце очень медленно и устало побрело своей дорогой.

Но Мауи был осторожен и оставил на нем веревки, так что до сих пор можно видеть, как свисают они с солнца на восходе и на закате".

Еще рассказывают, что, поймав в ловушку солнце, Мауи поранил его, и таким образом оно лишилось половины своего света; с тех пор дни стали длиннее и холоднее, и люди смогли трудиться спокойно.

Следующий миф о Ловце Солнца^[75] говорит больше о временной остановке светила на его дневном пути, чем о постоянном изменении в скорости его движения – такой, какой добился Мауи:

"Был когда-то человек, который – совсем как белые люди, хотя это было за много-много лет до того, как мы услышали про трубки, мушкеты и священников, – никогда не был доволен тем, что имел. Запеканка для него была нехороша, и он просто с ума сводил свою семью со своими новыми способами и придумками. Наконец он решил построить себе дом из огромных камней, так, чтобы он стоял вечно. Стало быть, встал он рано и работал допоздна, но камни были такие тяжелые, и так далеко они были, а солнце проходило свой путь так быстро, что работа эта продвигалась очень медленно. Однажды вечером лежал тот человек и думал, и думал, и пришла ему в голову мысль: ведь у солнца есть только одна дорога, по которой оно ходит, так что он может остановить его и задержать, покуда не сделает всю свою работу. Так что он встал до восхода и отправился в своем каноэ, и, когда солнце встало, он накинул ему на шею веревку, но нет: солнце все шло и шло и двигалось своим ходом без всякой задержки. Затем он поставил сети на то место, откуда солнце вставало: он извел все свои циновки, чтобы его задержать, но все попусту – солнце шло дальше и смеялось над всеми его усилиями, обдувая его суховеями. Между тем дом так и стоял, и строитель совсем отчаялся. Наконец великий Иту, который все время лежит на циновках и совершенно не заботится обо всем, что он сотворил, повернулся и услышал его крик и, поскольку он был добрым воином, послал тому человеку помощь. Он заставил вырасти ползучее растение face-here, и снова бедняга поднялся с земли близ своего дома, где он лежал в отчаянии. Он взял свое каноэ и сделал петлю на растении. Это было плохое время года, когда солнце тусклое и тяжелое, так что оно взобралось на небосвод полусонным и уставшим, совсем не глядя кругом, и так и сунуло голову в петлю. Тянуло оно и туда, и сюда, да только Иту сделал ловушку слишком прочной. Тот человек построил свой дом, а солнце все кричало и кричало, покуда остров Савай чуть не утонул, но только когда положили последний камень, ему все-таки позволили продолжить свой путь. Ведь никто не может разорвать ползучего растения. Это – ремень Иту".

Изучение североамериканской мифологии показывает, что в традиции оджибва есть миф, во многих отношениях похожий на полинезийский миф о Ловце Солнца. Эта легенда рассказывает, что в первобытные времена Землей правили звери: они убили всех людей, кроме одной девочки и ее маленького брата. Жили они в страхе и одиночестве.

"Мальчик так никогда и не вырос больше малого ребенка, и сестра носила его с собой, когда выходила искать топливо для огня в хижине, поскольку он был слишком мал, чтобы оставлять его одного. Большая птица могла бы унести его. Однажды сестра сделала ему лук и стрелы и велела ему спрятаться там, где она рубила дрова, и, когда снежные птицы прилетели, чтобы выклевать червей из деревьев, он собирался застрелить одну. В тот день он тщетно пытался убить птицу, но на следующий день, ближе к закату, сестра услышала его тихие шаги по снегу. Он принес птицу и сказал сестре, чтобы она сняла с нее кожу и положила в похлебку сначала половину птицы, потому что до тех пор люди еще не начали есть животную пищу, но питались одними овощами. Наконец, мальчик убил десять птиц, и сестра сделала ему маленькую курточку из их шкурок. "Сестра, – спросил он однажды, – мы что, единственные люди в мире? Живых никого больше нет?" Тогда она рассказала ему, что те, кого они боятся и кто убил их родичей, живут вон в той стороне и что ему туда ни в коем случае ходить не надо. Но это лишь раззадорило его: он еще больше захотел пойти. Мальчик взял свой лук и стрелу и отправился в путь. Шел он долго и прилег на каком-то холмике, где солнце растопило снег, и тут же заснул. Но пока он спал, солнце так нагрело его, что вся его курточка из птичьих шкурок опалилась и съежилась. Когда он проснулся и увидел, что курточка испорчена, то поклялся отомстить солнцу и попросил сестру сделать для него ловушку. Она сделала ловушку из оленьих жил, а потом – из своих собственных волос, но они оказались негодными. Наконец, она принесла ему такую, которая подошла. Он пропустил ее между губ, и, когда он ее вытянул, оказалось, что это проволока из красного металла. С ней он засел в укрытии чуть позднее полуночи и поставил свою ловушку как раз на том месте, где солнце касалось земли, когда поднималось над земным диском, и, конечно, он схватил солнце, так что оно оказалось прочно связанным той проволокой и не могло встать. Те самые звери, что правили землей, тут же сильно встревожились. У них не было света. Созвали они совет, чтобы обсудить это дело и назначить кого-нибудь, чтобы он пошел и перерезал петлю: а это было очень опасное дело, поскольку лучи солнца могли сжечь любого, кто подошел бы так близко. Наконец, за это взялась соня, поскольку в то время соня была самым большим животным на свете. Когда она вставала, то была похожа на гору. И когда соня добралась до того места, где сидело в ловушке солнце, спина у нее стала дымиться и гореть от сильного жара, и вся верхняя часть ее тела превратилась в огромную кучу пепла. Однако ей все же удалось перегрызть петлю зубами и освободить солнце, но она стала очень маленькой и такой и осталась навеки".

В этом мифе мы видим, что миф о Ловце Солнца с островов южных морей объединился с фрагментом нашей собственной сказки о Джеке и бобовом стебле. В этой сказке говорится, что Джек, несмотря на мольбы своей матери, залез вверх по лестнице, которая привела его к великану, убившему его отца; точно так же и мальчик в индейской легенде не слушал уговоров сестры, но пошел искать врагов, которые уничтожили его родичей.

В этих мифах освобождение схваченного солнца рассказано в форме истории, подвергшийся морализации остаток которой, возможно, сохранился в европейской басне о "Льве и мыши".

У нас есть и еще одна версия предыдущего мифа, которую рассказали индейцы виандот миссионеру Полю Лежену:

"Жил-был ребенок; отца его убил и съел медведь, а мать – Великий Заяц. Пришла одна женщина, нашла этого ребенка и взяла его себе, как своего младшего брата, и назвала его Шакабеш. Он не вырос больше, чем малый ребенок, но был таким сильным, что деревья служили стрелами для его лука. Когда он уничтожил тех, кто убил его родителей, он захотел пойти на небо и вскарабкался на дерево. Потом он подул на него, и оно стало расти вверх и вверх, покуда он не забрался на небо и не оказался в прекрасной стране. Поэтому он спустился вниз, чтобы забрать свою сестру, спустившись, построил хижины, чтобы она там поселилась, поднял ее вверх по дереву на небо, а затем сломал это дерево в самом низу, чтобы никто уже не смог забраться на небо таким способом. Затем Шакабеш вышел и поставил свои ловушки на дичь, но когда он встал ночью, чтобы на них посмотреть, то увидел, что все горит, и вернулся к сестре, чтобы рассказать ей об этом. Тогда она ему сказала, что он, верно, поймал солнце. Наверное, гуляя ночью, оно случайно попалось в силки, и, когда Шакабеш пошел посмотреть, так оно и оказалось. Но он не осмеливался подойти достаточно близко, чтобы выпустить солнце. Случайно он нашел маленькую мышку и подул на нее, так что она стала такой большой, что смогла освободить солнце, и солнце, которое выпустили из ловушки, снова пошло своим путем, но, пока оно было схвачено в этой ловушке, день внизу, на земле, не наступал".

Еще одна версия мифа о Ловце Солнца бытует у индейцев догриб, которые живут на дальнем северо-западе:

"Когда Чапеви после Потопа создавал землю и высаживал на нее зверей из своего каноэ, он нашел кусок дерева, из которого выросла пихта, и росла она с удивительной быстротой, пока вершина ее не достигла неба. По этому дереву вверх бежала белка, и Чапеви преследовал ее и пытался сбить зверя вниз, но не мог ее догнать. Так он и продолжал эту погоню, покуда не добрался до звезд: тут он обнаружил прекрасную равнину и утоптанную дорогу. На этой дороге он поставил ловушку, сделанную из волос его сестры, а затем вернулся на землю. Солнце, как обычно, появилось на небе утром, но в полдень оно попало в ловушку, которую Чапеви поставил на белку, и небо тут же потемнело. Тогда семья Чапеви сказала ему: "Наверное, ты что-то не то сделал, когда был там, наверху, поскольку мы больше не видим света дня". – "Сделал, – сказал он, – но это я не нарочно". Тогда Чапеви попытался исправить свою ошибку и послал нескольких животных наверх по дереву, чтобы они выпустили солнце, порвав силки, но из-за огромного жара они все превратились в пепел. Когда усилия более сильных животных, таким образом, пошли прахом, земляной крот (хотя крот – зверь ползучий и неловкий) добился успеха, прокопав себе путь под дорогой на небо, добрался до места и порвал силки, которые связывали солнце. Но в тот момент, когда крот высунул голову на свет, он потерял глаза, и его нос и зубы так и остались с тех пор коричневыми, как будто бы они обожжены".

В следующем мифе омаха – "Как Кролик поймал Солнце в ловушку"^[76] – мы снова видим, как Солнце было поймано ненамеренно. Эти мифы отличаются от полинезийских преданий о Ловце Солнца именно в этом отношении: тут, видимо, нет целенаправленного стремления поймать Солнце, нет разработанного плана, как сдержать его свободу, что является характерной чертой мифов островов Южных морей.

"Жил некогда кролик в хижине, и жила с ним только его бабушка. У него был обычай ходить каждое утро на охоту. И каждый раз кто-то с очень длинными ногами ходил перед ним и оставлял следы. Кролику захотелось узнать, кто же это такой, и он встал однажды утром очень рано, но и тут оказалось, что его опередили, так что в ту ночь он поставил ловушку на эту раннюю пташку, оставив петлю там, где обычно появлялись следы. Встав рано на следующее утро, он осмотрел ловушку и увидел, что поймал солнце. Тут он очень испугался, а солнце сказало ему: "Зачем ты это сделал? Ты совершил большое зло. Иди сюда и развяжи меня". Наконец, кролик собрал все свое мужество и, наклонив голову, ринулся к солнцу и перерезал веревку ножом, но солнце было такое горячее, что у кролика обгорела шерсть между плеч, так что она стала желтой, и с того самого времени у кролика есть подпалинка на спине между плечами".

В легендах индейцев банджи с озера Виннипег мы опять-таки находим упоминание о том, как всем неприятно было жить в те древние времена, когда солнце освещало мир как попало, и о том, какие придумывали способы, чтобы это изменить. В следующем мифе^[77] Солнце попадает в ловушку в результате тщательно разработанного плана:

"Еще до Сотворения мира вся земля была огромным водным пространством, и света над землей не было: солнце только иногда заходило в наш мир. Бог Висе-ке-джак, который не хотел, чтобы солнце уходило очень далеко, построил огромную ловушку, чтобы поймать солнце, и в следующий раз, когда солнце подошло близко к земле, оно попалось в эту ловушку. Тщетно пыталось оно освободиться, но ремни, которые удерживали его, были слишком прочны. Из-за того, что солнце подошло так близко к земле, был такой жар, что все на свете могло сгореть. Тогда Висе-ке-джак решил достичь какой-то договоренности с солнцем, перед тем как согласиться выпустить его на свободу. Было уговорено, что солнце может подходить ко внешним краям земли только по утрам и по вечерам, а в течение дня держаться подальше, – лишь настолько близко, чтобы согревать землю, не обжигая ее. Но теперь возникла другая трудность: у солнца не было сил, чтобы развязать путы, которые удерживали его, а сильный жар не давал ни самому Висе-ке-джаку, ни кому-либо из его творений подойти к солнцу, перерезать веревки и освободить его. В то время бобр был довольно ничтожным созданием: у него было лишь несколько маленьких зубов, и он весь был покрыт щетинистыми волосами, как свинья, а хвост был лишь маленьким обрубком длиной в два-три дюйма. Он предложил освободить солнце, и ему удалось прогрызть путы, которые удерживали светило, до того как жар солнца успел зажарить его живьем. Когда ремни перерезали, солнце взлетело с земли, как огромный шар. В благодарность за освобождение от обжигающих лучей Висе-ке-джак одарил бобра: дал ему чудесную мягкую шубку и прекрасные острые зубы коричневого цвета, как будто обожженные огнем. И вот так бобр получил свои острые, как резак, зубы и пушистую шкурку".

Одной из черт этих легенд является то, что человек становится обязанным малому и ничтожному зверьку, который в каждом случае, рискуя жизнью, освобождает Солнце от страданий, вызванных махинациями людей. Как кажется, из этих мифов можно извлечь мораль: даже ничтожные существа могут творить великие дела, и те, кого презирают на земле, могут достичь высот, куда даже великие не способны добраться.

Теперь мы подходим к краткому изложению мифов, связанных со временным замедлением или ускорением движения солнца для того, чтобы человек смог достичь определенной цели. Главным среди этих преданий является библейская история о том, как Иисус Навин приказал солнцу остановиться на своем пути. Она рассказана в десятой главе Книги Иисуса Навина: "И сказал [Иисус] перед Израильтянами: стой, солнце над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Праведного: "стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день"? И не было такого дня ни прежде, ни после того, в который Господь так слышал бы глас человеческий. Ибо Господь сражался за Израиль".

Представление о том, что человек может задержать ежедневный ход солнца, встречается и на островах Фиджи, где на вершине маленького холма растут заросли камышей. Путешественники, которые боялись, что не смогут достичь цели своего путешествия до захода солнца, имели обыкновение связывать верхушки нескольких камышинок, чтобы задержать солнце и помешать ему спуститься вниз. Считалось, что посредством этого действия, как воображали местные жители, они могут запутать солнце в камышах на некоторое время и, таким образом, остановить его бег.

Если австралийский абориген хотел помешать солнцу спуститься вниз, пока он не дойдет до дома, он клал землю в развилку дерева прямо напротив садящегося солнца. Еще один австралийский обычай – класть камни на деревья на разной высоте от земли, чтобы показать высоту солнца на небе в тот момент, когда люди проходят мимо определенного дерева. Таким образом те, кто идет за ними, понимают, когда именно их друзья, идущие впереди, прошли это место. Фрэзер^[78], упоминая об этом обычае, считает, что местные жители, практиковавшие этот обычай, могли воображать, что "отметить движение солнца означало остановить его на отмеченной точке. С другой стороны, чтобы заставить солнце двигаться быстрее, австралийцы бросали в воздух песок и дули в сторону солнца".

Туземцы Южной Африки во время путешествия кладут камень на ветку дерева или помещают немного травы на дорогу и придавливают ее камнем: они полагают, что в результате этого друзья подождут с едой до их прибытия, как будто бы это заставило солнце медленнее катиться по западному небу.

Индейцы Юкатана, путешествуя на запад, кладут на дерево камень или выдергивают одну из ресниц и сдувают ее к солнцу, чтобы остановить или ускорить ход светила.

Представление о том, что скорость солнца можно регулировать, могло произойти из того факта, что при некоторых обстоятельствах действительно кажется, что скорость его движения меняется относительно положения в небе. В течение первых нескольких часов после восхода, когда солнце находится недалеко от горизонта и его можно сравнить с земными предметами, действительно кажется, что оно движется с большей скоростью, чем когда проходит через меридиан; и когда на закате оно идет к западу, то точно так же кажется, что светило движется с увеличенной скоростью. Из этой оптической иллюзии могло возникнуть фантастическое представление, основанное на ошибочном заключении, что если скорость солнца может меняться по его воле, то и человек может контролировать его ход и ускорить или замедлить его движение. Несомненно, этим и вызвано сходство легенд, которые дошли до нас из множества далеко отстоящих друг от друга стран, поскольку первобытные люди во всем мире смотрели на явления природы примерно с одной и той же точки зрения и сплетали свои легенды из нитей воображения, общих для всего человечества.

Глава 7

ПРАЗДНИКИ СОЛНЦА
Из-за значимости культа Солнца и его широкого влияния на первобытных жителей Земли в честь солнечного божества во многих странах были учреждены большие праздники и сложные церемонии, следы которых дошли до нас в измененном виде и сегодня. Дни наших самых важных церковных праздников являются всего лишь пережитками древних солярных празднеств.

Дважды в год солнце видимым образом меняет свой ход. В середине зимы, достигнув самой нижней точки на своем пути, оно поворачивает и начинает подниматься по небу; наоборот, в середине лета, достигнув самой высокой точки, солнце, как кажется, снова поворачивается и спускается по ступеням небосвода. Эти два момента, которые называют зимним и летним солнцестоянием и которые отмечают ежегодный ход светила, считались у древних людей чрезвычайно важными: они дали начало великим национальным праздникам, которые отмечались с роскошью и торжественностью по всему Древнему миру.

На празднике зимнего солнцестояния люди выказывали свою радость при виде возвращения всемогущего солнца. Для жителей Гренландии это означало раннее возвращение охотничьего сезона, и все народы считали солнцестояние знаком того, что идет весна и жатва, а сонная зимняя жизнь подходит к концу.

Во многих странах этот сезон праздников именовался Йолем, или Юлом, от слова Hiaul, или Huul, которое и до сего дня обозначает "солнце" во многих языках. Отсюда происходит английское слово "колесо" (wheel), а колесо – это один из древних символов солнца: спицы означают солнечные лучи. Как мы увидим дальше, этот символ является заметным элементом одного из великих солнечных праздников.

Прокопий описывает, как люди в Фуле карабкаются на вершины гор в зимнее солнцестояние, чтобы увидеть приближающееся солнце после ночи, продолжавшейся тридцать пять дней. Тогда они отмечают свои самые священные праздники.

Плутарх, рассказывая о солнечных праздниках Египта, пишет, что "после зимнего солнцестояния они семь раз проводят священную корову в процессии вокруг храма, называя это поисками Осириса, поскольку в это время года больше всего нужно солнечное тепло".

В Китае Великий храм Солнца в Пекине ориентирован на зимнее солнцестояние, и самый важный государственный праздник в Китае приходится на 21 декабря – жертвоприношение на зимнее солнцестояние.

Уже в наше время многие христианские религиозные обычаи и праздники имеют отчетливо солярное происхождение. Заметное место среди этих праздников занимает Рождество. "Римский праздник зимнего солнцестояния, – пишет Тейлор^[79], – который отмечали 25 декабря (за восемь дней до январских календ), связан с почитанием солнечного бога Митры и, судя по всему, был учрежден в таком виде Аврелианом около 273 года и. э., и именно от этого праздника день получил соответствующее ему название – "День рождения непобедимого Солнца". Поскольку это было полностью оправдано в символическом плане (хотя и не имело исторических оснований), этот день был принят в качестве торжественного праздника годовщины рождения Христа – Рождества – в западной церкви, где, видимо, вошел в общее употребление к IV веку, а со временем перешел и в восточную церковь. Что касается истории, то нет никакой правдивой или даже последовательной христианской традиции, которая говорила бы в пользу этой даты".

Многие древние Отцы Церкви в своих писаниях раскрывают солярный характер этого праздника. Августин и Григорий рассуждали "о сверкании света и отступлении тьмы, что следуют за Рождеством", а Лев Великий в одной из проповедей осудил представление о том, что Рождество нужно почитать не из-за рождения в этот день Христа, а потому, что восходит новое солнце.

О солярном происхождении великого праздника Рождества в Европе свидетельствуют костры и сожжение святочного полена, а также песнопение рождественской службы – "Солнце новое рождается" (Sol novus oritur).

Даже жертвы, которые приносили Солнцу в языческие времена во время великих солнечных празднеств, сохранились как пережитки в жертвоприношении ягненка, которое мы совершаем на Пасху, и быка – на Рождество. Зажечь рождественскую елку – значит зажечь свет, который выведет бога-Солнце обратно к жизни, а праздничные пироги из пшеничной муки и плодов, которые делали в честь Солнца еще в древности и клали на священные алтари персов как благодарственное приношение Господину Света и Жизни, превратились в тот самый рождественский пудинг со сливами, который украшает стол на наших радостных рождественских празднествах. Таким образом, Рождество – не что иное, как древнее языческое празднование зимнего солнцестояния, праздник радости по поводу того, что солнце достигло поворотной точки на своем пути и что жизнетворное светило достигло конца своего пути в уменьшении часов дневного света и снова пошло той стезей, что приносит с каждым днем увеличение тепла и света.

Столь же важным, как и солярный праздник Рождества, отмечавшийся в зимнее солнцестояние, было великое празднование летнего солнцестояния, проходившее по всей Европе. Это был прежде всего праздник огня: в ходе его ритуалов люди зажигали огромные костры на вершинах холмов, прыгали через огонь и катили горящие огненные колеса по склонам холмов, что символизировало нисходящий ход солнца по небосводу.

Согласно Тейлору^[80], "эти древние обычаи в христианском мире были связаны с Ивановым днем. Судя по всему, та же логика символизма, которая приспособила праздник середины зимы к Рождеству, могла подсказать посвящение летнего праздника Иоанну Крестителю, что ясно намекало на его слова: "Ему должно расти, а мне умаляться"^[81].

Дюранд, говоря об обрядах праздника Иванова дня, сообщает о любопытном обычае катить огненные колеса вниз с холмов. Эта практика была обычной во Франции; засвидетельствовано и много северогерманских примеров. Далее следует рассказ об одном из таких празднеств, которое происходило в Конце на Мозеле в 1823 году, как его описывает Гримм:

"Каждый дом приносит по вязанке соломы на вершину Штромберга, где мужчины и парни собираются к вечеру, в то время как женщины и девушки собираются у источника Бурбахер. Огромное колесо обматывают кругом соломой таким образом, что не видно ни кусочка дерева; через середину колеса проводят прочный шест, и те, кто будет катить его, держатся за концы шеста, который выдается на три фута с каждой стороны. Из остальной соломы делается множество маленьких факелов. По сигналу мэра Сирка (который, согласно древнему обычаю, получает по этому случаю корзину вишни) колесо зажигают факелом и быстро катят. Все радостно кричат и махают факелами. Некоторые мужчины остаются на вершине, другие следуют за горящим колесом вниз по холму, спускаясь к Мозелю. Зачастую оно гаснет до того, как докатится до реки, но если оно еще горит в тот момент, когда касается воды, то это считается предзнаменованием хорошего урожая винограда, и у жителей Конца есть право взимать по фудру (большой бочке) белого вина с окружающих виноградников. Когда колесо проходит мимо зрительниц, женщины испускают вопли радости; мужчины на холмах отвечают, и голоса людей, собравшихся из соседних деревень на берегах реки, смешиваются с их голосами в общем крике ликования".

Существует поразительная аналогия между торжествами Иванова дня и ведийской легендой о сражении Индры с демонами летнего солнцестояния.

"В этой легенде, – пишет Кири^[82], – демон Вритра завладел солнечным колесом и сокровищами небес, захватил женщин, держал их в плену в своей пещере и наложил заклятие на воды, пока Индра не освободил пленников и не снял проклятие".

Значение этой церемонии заключается в деталях, которые она содержит; ключ к ним можно найти в следующем пассаже из ведийского гимна: "Соединившись с тобою, о Инду (Сома), Индра немедленно с силой снял колесо солнца, что стояло на могучей вершине горы, и источник всей жизни скрылся от великого вредителя".

Таким образом, можно считать, что германский обычай является не чем иным, как драматическим изображением великой битвы стихий, такой, как она описана в священных книгах древних индусов. Огненное колесо на холме символизирует солнце, покоящееся на гребне окутанной облаками горы. Как колесо, так и солнце спускаются со своих высот и гаснут – колесо в водах реки у подножия холма, солнце – в море туч.

На сцену выходят элементы борьбы и войны. Спускающееся колесо преследует до кромки воды толпа мужчин, потрясающих факелами; Индра и его войско успешно сражаются с армией демона Вритры. Тот факт, что женщины не принимают участия в церемониях, подчеркивает идею сражения, поскольку они могут только смотреть на сражение, как зрители, и приветствовать победителей.

Еще одно понятие, связанное с обрядом пылающего колеса, – то, что, когда колесо уходит от людей, спускаясь все ниже и ниже, оно символизирует колесо фортуны и от людей как бы катятся прочь все неудачи – это сигнал для великой радости.

Церемония спуска колеса в старину совершалась в Иванов день в Норвиче (Англия), и до сего дня в Ирландии есть обычай зажигать огромные костры на вершинах по древнему языческому обычаю, когда загорались огни Ваала, как часть ритуала поклонения Солнцу. Крестьяне танцуют между этих огней, и, когда огонь уже догорает, есть обычай поднимать детей над горящими углями, чтобы дать им удачу на весь год: это походит на обычай, практиковавшийся почитателями Ваала и Молоха в древние времена, – проводить детей через огонь, который пылал у подножия статуи этого жестокого и ненасытного бога.

Кроме того, в Ирландии в связи с праздником летнего солнцестояния, отмечавшего поворотный пункт в движении солнца, танцевали странный танец, религиозный по своему характеру и солярный по происхождению. Греки называли этот танец пиррихой от слова pur, что значило "огонь": его танцевали с древнейших времен. Основной чертой этого танца был его "змеиный" характер: танцоры двигались кругами по длинной линии, изображая змеиные кольца. В Ирландии танец обладал теми же характеристиками, и, хотя эзотерическое его значение было утрачено, скорее всего, это был мистический обряд, символизировавший ход солнца, поскольку танцоры обязательно двигались с востока на запад.

В Уэльсе обычай зажигать костры на Иванов день все еще соблюдается во многих деревнях, и крестьяне собираются вокруг них, танцуя и прыгая через огонь. Прыжки через огонь, как считается, отгоняют злых духов, отвращают болезни и приносят удачу.

Связь ритуала костров со старым культом Солнца бесспорна. Это была общая практика почти у всех европейских народов, и не в такие уж отдаленные времена от Норвегии до берегов Средиземного моря можно было видеть свет костров Иванова дня.

В Бретани все еще сохраняется обычай костров Ваала, и крестьяне танцуют вокруг них всю ночь в праздничных платьях. Говорят, что девушка, которая девять раз протанцует вокруг Иванова костра до полуночи, обязательно выйдет замуж в течение года. Во многих приходах сам кюре выходит крестным ходом с хоругвью и крестом, чтобы зажечь священный огонь, и все древние суеверия, связанные с этим праздником, сохраняются с неизменным усердием.

Скандинавы считали, что с приходом летнего солнцестояния произошла смерть их солнечного бога Бальдра, и, чтобы дать ему свет на пути в подземный мир, они зажигали яркие огни из сосновых веток, и, когда шесть месяцев спустя, на зимнее солнцестояние он возвращался к жизни и поднимался, чтобы приветствовать их, они сжигали на сочельник полено и вешали огни на пихты, чтобы осветить ему путь наверх.

Фрэзер рассказывает нам^[83] о том, как семя папоротника, дуб и омела были тесно связаны как символы солнечных праздников, отмечавшихся на зимнее и летнее солнцестояние:

"Два великих дня для того, чтобы собирать сказочное семя папоротника – который, по народному поверью, цветет золотом или огнем на Иванов день, – это Иванов день и Рождество, то есть два солнцестояния. Следует рассматривать огненный вид семени папоротника как изначальный, а золотой – как вторичный и производный. Фактически семя папоротника, видимо, являлось эманацией солнечного огня на двух поворотных точках его пути – зимнем и летнем солнцестоянии. Эта точка зрения подтверждается германским преданием: как говорят, один охотник достал семя папоротника, выстрелив в солнце в полдень Иванова дня. Упали три капли крови, которые он поймал в белую ткань, и эти капли крови и были семенем папоротника. Здесь кровь – это явно кровь солнца, из которого, таким образом, прямо происходит семя папоротника. Можно считать установленным то, что семя папоротника – золотое именно потому, что оно считалось эманацией золотого огня солнца.

Как и семя папоротника, омелу собирают или на Иванов день, или на Рождество, то есть на летнее и зимнее солнцестояние, и, как и семя папоротника, она, как считается, обладает способностью открывать таящиеся в земле сокровища. И если омела открывает сокровища, то, видимо, она делает это, как Золотая Ветвь, и если ее собирают на солнцестояния, то не должна ли эта Золотая Ветвь, как и золотое семя папоротника, быть эманацией солнечного огня? Первобытные арийцы, возможно, зажигали костры на летнее солнцестояние в качестве солнечной магии, то есть с намерением подпитать солнце свежим огнем. Но поскольку огонь всегда зажигали трением друг о друга кусков древесины дуба, то, видимо, первобытным арийцам должно было казаться, что солнце периодически возникает из огня, таящегося в священном дубе. Другими словами, дуб должен был казаться им первоначальным хранилищем или резервуаром огня, который время от времени извлекают наружу, чтобы питать солнце. Таким образом, вместо того чтобы сказать, что омела – это эманация солнечного огня, может быть, более правильно говорить, что солнечный огонь считался эманацией омелы".

Христианский праздник Пасхи также обладает солярными свойствами. "Само слово Пасха (Easter), – говорит Проктор, – в своем истинном происхождении также тесно связано с движением Солнца, как и слово "Восток" (East)". Суеверные люди и сегодня твердо верят в то, что Солнце пляшет при восходе утром на Пасху. В Саксонии и Бранденбурге крестьяне все еще забираются на вершины холмов до зари на Пасху, чтобы увидеть три радостных прыжка Солнца, как это делали наши английские праотцы.

Тейлор^[84] рассказывает, что "солярный обряд Нового Огня, принятый в Римской церкви в качестве пасхальной церемонии, все еще можно видеть в Европе накануне Пасхи, сопровождаемый торжественным благовестом, как и церемониальное зажигание нового священного огня".

Двумя великими праздниками древних ирландцев были La Baal Tinn?, или Первое мая, День огней Ваала, посвященных Солнцу, и La Samnah, или День Всех Святых, посвященный Луне. Майский праздник был самым важным, и именно тогда друиды зажигали огонь бога Солнца – Ваала; часть ритуалов этого праздника состояла в том, что скот проводили по узкой тропке, по сторонам которой были два костра; скот опаляли пламенем от факелов, и иногда пускали ему кровь; затем кровь предлагали в качестве жертвы богу Солнца.

Плутарх рассказывает, что у египтян было множество праздников в честь Солнца. Солярное жертвоприношение совершалось на четвертый день каждого месяца, и это божество было столь важным, что, дабы умилостивить его, три раза в день сжигали благовония: при восходе солнца – смолу, в полдень – мирру, а на закате – смесь, которую называли "куфи". Праздник в честь солнца проходил на тридцатый день эпифи: он назывался "рождением очей Гора": тогда, как полагали, Солнце и Луна находятся на одной прямой линии с Землей. В двадцать второй день месяца фаофи, после осеннего равноденствия, проходил похожий церемониал, который, согласно Плутарху, именовался "рождением посоха Солнца": это означало, что Солнце тогда удаляется от Земли, и свет его становится все слабее и слабее, так что ему нужен посох, чтобы держаться на ногах.

Самой важной датой египетского года было двадцатое июня, то есть летнее солнцестояние, но прежде всего – подъем все оплодотворяющего Нила. Этот день был днем Нового года в Египте. Однако величайшим солярным торжеством в Египте был праздник Осириса; особой чертой этого празднества была процессия, в которой фигурировал священный бык Апис.

Следующее описание египетского праздника взято из книги "Мифология и предания" аббата Банье:

"Быка, которого жрецы выкармливали с таким старанием и к которому весь Египет относился с таким почтением, считали богом. Чтобы придать какое-то правдоподобие этому суеверию, говорили, что он изображает душу Осириса. Геродот рассказывает, что этот бык должен был быть сплошь черным, с квадратной белой отметиной на лбу. На спине у него должно было быть пятно в виде орла, под языком – узелок в виде жука, шерсть на хвосте раздвоена, а согласно Плинию, на правом боку должно было быть пятно, напоминающее молодой месяц. Порфирий утверждает, что все эти отметины были связаны с солнцем и луной, которым и был посвящен бык Апис: черная шерсть, которая была основным цветом его шкуры, символизировала опаляющее воздействие солнца на тела, а белое пятно на лбу животного и полумесяц на боку были символами луны. Орел и жук также считались символами солнца.

Праздник Аписа продолжался семь дней. Люди отправлялись толпами, чтобы привести его из места, где он находился; процессией руководили жрецы, и все желали принять его в своем доме. В день праздника Осириса жрецы приводили быка Аписа на берега Нила и с великой торжественностью топили его. Затем его бальзамировали и хоронили в Мемфисе. После его кончины люди скорбели и рыдали, как будто бы теперь умер Осирис. Жрецы обрезали волосы, что в Египте считалось знаком глубочайшего траура; траур продолжался до тех пор, пока не находился другой бык, напоминавший предыдущего, с такими же отметинами, – тогда они начинали ликовать, как будто бы сам князь Осирис восстал из мертвых. Суеверие египтян в отношении быка Аписа доходило до крайних пределов. Они почитали его как бога и советовались с ним, как с оракулом; когда он принимал предлагавшуюся ему еду, это считалось благоприятным ответом, а отказ считался плохим предзнаменованием".

В Греции также проводилось множество солярных праздников в честь бога-Солнца Феба Аполлона. В Спарте в августе проходил ежегодный праздник, называвшийся карнеями. Это была религиозная церемония, целью которой было умилостивить страшного бога. Праздник отмечался и в Кирене, на островах Родос и Сицилия, и во многих греческих городах Южной Италии.

В сентябре проводился праздник, на котором бога-Солнце призывали помочь в сражении, а в октябре в жертву ему приносили первые плоды жатвы.

В Афинах в мае был ежегодный праздник, который служил воспоминанием о ежегодной дани из юношей и девушек, посылавшихся на Крит в качестве жертвы Минотавру. В Фивах каждые восемь лет проводилось празднество в честь Аполлона Исмения, именовавшееся дафнефориями. Одной из черт этого торжества было то, что в торжественной процессии несли ветви олив, увешанные венками, и изображения солнца, луны и звезд.

Праздник в честь Гиацинта (одно из прозвищ Аполлона) ежегодно проходил в Спарте, в июле, и длился девять дней. Он начинался жалобами, но заключался выражениями радости и ликования. В честь солнечного бога Аполлона в Афинах отмечалось торжество таргелий, где праздновали жатву. В августе устраивали похожий праздник под названием метагейтнии. Эти празднования и торжества свидетельствуют о важности культа Солнца у древних греков.

У перуанцев было четыре важных солнечных праздника, которые проходили в течение всего года с большой торжественностью и роскошью. Главным из них было зимнее солнцестояние, которое приходилось на июнь. Это был праздник уменьшающегося и растущего Солнца. Торжество продолжалось девять дней; первые три дня были посвящены посту. Утром великого дня сам император служил как первосвященник, и люди на заре собирались на площади, ожидая прихода верховного божества – Солнца. При виде его толпа испускала громкие крики радости: люди посылали светилу воздушные поцелуи и простирались перед ним. Первосвященник затем совершал возлияние богу-Солнцу, сам пил из чаши и затем передавал ее своей свите – своего рода акт солнечного причастия. Затем все шли в храм Солнца, где в жертву приносили черную ламу; ее внутренности тщательно осматривали в поисках предзнаменований на будущий год. Огонь, загоревшийся от сфокусированных лучей солнца в зеркале, затем зажигали на алтаре, и с него передавали огонь во все солнечные храмы города. Эти огни должны были постоянно гореть, пока за три дня до следующего солнцестояния им не позволяли погаснуть.

Вторым великим солнечным праздником перуанцев был так называемый "праздник очищения"; он приходился на сентябрь. Целью этого ритуала было заручиться помощью солнца и его благотворным влиянием, чтобы обеспечить процветание, здоровье и безопасность народу. Третий праздник проходил в мае: это был благодарственный праздник жатвы; четвертый отмечали в декабре; он назывался "празднеством силы".

Индейцы хопи в Северной Америке во время своих причудливых торжеств в честь Солнца изображали само солнечное божество. "Актер" надевал маску в форме диска, обрамленную орлиными перьями; она была отделана длинными нитями красных конских волос, изображавших солнечные лучи. Солнечные маски были заметной чертой солнечных ритуалов многих индейских племен.

Любопытный и интересный обычай "огней нужды", строго говоря, нельзя отнести к солнечным праздникам, но о них как раз уместно поговорить в этой главе в силу торжественности самой церемонии, глубокой веры людей в ее эффективность и особенно из-за ее солярного значения.

"Огни нужды", или "насильно добытые огни", как их иногда называют, зажигали во времена больших эпидемий скота, которые угрожали его полным уничтожением; обычай зажигать такие огни все еще распространен в некоторых странах. Кири^[85] описывает этот обычай так:

"Там, где эту традицию можно проследить у народов германского или скандинавского происхождения, огонь всегда зажигают путем трения деревянной оси во втулке колеса телеги или в отверстиях, просверленных в одном или двух шестах. В обоих случаях ось или крутящийся валик поворачивают с помощью веревки, которой его обвязывают и которую потом тянут туда-сюда изо всех сил две противостоящие друг другу группы сильных мужчин. Колесо, несомненно, являлось символом солнца. В нескольких поздних примерах мы сталкиваемся с использованием старого тележного колеса.

В официальных документах из Марбурга, датированных 1605 годом, ясно говорится о новых колесах, новых осях и новых веревках; мы можем быть уверены, что именно они в старые времена были общепризнанными инструментами для этой цели. Для успеха обряда было также необходимо, чтобы во всех домах погасили огонь и чтобы ни искорки не осталось ни в одном из них, когда мужчины начинали работу. В основном использовалась древесина дуба – священного дерева бога молнии Тора – из-за красного цвета его свежесрезанной коры. Иногда, особенно в Швеции, использовали и другие виды дерева. В качестве топлива для огня употреблялись солома, вереск и хворост; каждое хозяйство вносило сюда свою долю, и его выкладывали на определенном отрезке на узкой дорожке, которую, как правило, выбирали как наиболее подходящее место для этой работы. Когда огонь достаточно разгорался, скот заставляли проходить через него два или три раза в определенном порядке: начинали со свиней и кончали лошадьми, или наоборот. Когда весь скот пройдет через огонь, каждый хозяин дома забирал домой погасший факел, который в некоторых случаях клали в кормушку. Пепел развеивали по ветру – очевидно, для того, чтобы полезное воздействие огня распространилось далеко вокруг. В Швеции считалось, что дым от огней нужды имеет большую силу: он делал плодовые деревья плодоносными, а подвешенные в дыму сети должны поймать много рыбы.

Древнейший рассказ об огнях нужды в Англии процитирован Кемблом из "Хроники Ланеркоста" за 1268 год. Автор с благочестивым ужасом повествует о том, как "некие скоты, монахи по платью, но не по уму, подучили деревенских жителей добыть огонь из дерева трением и поставили Simulacrum Priape, чтобы сберечь скот от эпидемии пневмонии". Несомненно, это "изображение Приапа" (Simulacrum Priape) было изображением солнечного бога Фро, или Фрикко.

Якоб Гримм первым прояснил, что по меньшей мере для германцев колесо было эмблемой солнца, и с тех пор, как он написал об этом, открылись многочисленные факты, которые в изобилии подтверждают его заключение.

Среди других данных он упоминает о том, что в Эдде солнце именуется fagrahvel, или "яркое колесо", и что тот же самый знак О, который в календаре изображает солнце, также означает готскую двойную согласную hw, с которой начинается готское слово hvil, англосаксонское hveol и английское wheel – "колесо".

Когда зажигали огни нужды на острове Малл, то, по кельтскому обычаю, колесо поворачивали с востока на запад наподобие солнца. Гримм также заметил, что в других германских обрядах, помимо огней нужды, также используется колесо: он считает, что в языческие времена оно постоянно являлось ядром и центром священного и очистительного священного огня. Было две причины для его использования в качестве эмблемы солнца: солнце считалось не только средоточием небесного огня, но и непосредственным источником молнии. Когда солнце скрывали черные облака, древним арийцам казалось, что его свет и на самом деле гас и его надо зажечь снова. Тогда некий бог вращал в остывшем колесе прамантху^[86], покуда оно не загоралось опять, но до того, как эта работа была закончена, прамантха нередко вылетала как молния из колеса или же ее уносили некие похитители огня. Само слово "молния" (thunderbolt), как и его германские эквиваленты, выражает цилиндрическую или коническую форму прамантхи. Когда молнии переставали вылетать из втулки и колесо снова начинало пылать, буря заканчивалась".

Из предшествующего изложения, где мы коснулись лишь наиболее важных солнечных праздников, очевидно, что эти порождения язычества с символической точки зрения сегодня остаются в силе и что христианство фактически одобрило, а во многих случаях переняло и продолжает практиковать языческие обряды, о языческой сути которых люди просто забыли, поскольку не обращают внимания на источники, из которых эти обряды возникли.

Коротко говоря, в символическом смысле культ Солнца лежит в самой основе великих праздников, которые отмечает в наше время христианская церковь, и эти реликты языческой религии через посредство священных обрядов любопытным образом смешались с практиками и убеждениями, которые полностью противоположны породившему их духу.

Причина того, что многие символы культа Солнца дошли до наших дней и многие обряды, свойственные этому древнему виду идолопоклонства, продолжают практиковаться, основана на том, что древние христианские отцы столкнулись с тем, что люди столь преданы своим старым обрядам и обычаям, что тщетно было бы надеяться, что они полностью откажутся от давно принятых традиций. Поэтому они пришли к мудрому компромиссу, и древние языческие обычаи были лишены идолопоклонства, которое было таким оскорбительным для христиан: в христианских праздниках они стали играть роль лишенных смысла символов и пустых форм. Древнее язычество умирало медленно: оно долго и упорно сражалось с христианством, но время все-таки работало на христиан, и даже теперь значение символов и форм, которые некогда играли такую важную роль в языческом культе, полностью забыто и их былая сила и мощь утрачены для нас навсегда.

Глава 8

СОЛНЕЧНЫЕ ПРИМЕТЫ, ТРАДИЦИИ И СУЕВЕРИЯ
Прошлое оставило нам целую сокровищницу традиций в виде примет и народной мудрости, суеверий и причудливых выдумок, основанных на фантастических догадках, появлявшихся на каждом этапе существования человеческого рода с древнейших времен. Это особенно верно в отношении того влияния, которое оказывают на человеческие дела солнце, луна и звезды: и хотя, как можно было бы ожидать, с солнцем связано меньше суеверий, чем с луной (в силу того факта, что луна царит ночью, когда глубокие тени и таинственный мрак возбуждают воображение), но все-таки с солнцем связано много любопытных представлений, которые, помимо своей ценности для любителей древности, интересны и для обычного человека, поскольку они позволяют нам многое узнать о жизни в старые времена.

Эти суеверия естественным образом связаны с самым широким спектром тем, поскольку, если принять идею, которая некогда господствовала в истории мира, что солнце является живым существом, которое если и не правит судьбой, но все-таки играет большую роль в определении судьбы и управлении ею, то в том, что касается влияния светила на судьбу человека, воображение уже не будет знать границ. Поэтому следующее изложение неизбежно окажется фрагментарным: материал нельзя подробно классифицировать, и, следовательно, сам рассказ будет несколько несвязным. Мы хотим всего лишь пересказать читателю самые известные и популярные фантастические представления, касающиеся Солнца, которые возникли у примитивных и простодушных людей прошлых веков и в которые из-за того мощного воздействия, которое суеверие всегда оказывало на человеческий род, люди верили и продолжают верить даже в наш просвещенный век.

На Эгейских островах – земле, которая полнится мифами и легендами, – все еще есть множество странных суеверий, касающихся солнца. Когда Солнце исчезает из виду на западе каждый вечер, говорят, что оно вернулось в обширное подземное царство, где оно обитает в огромном замке. Мать Солнца ожидает его: у нее уже готовы сорок караваев хлеба, чтобы утолить его голод; но если почему-либо еда окажется не готова, проголодавшееся Солнце превращается в каннибала и съедает всю свою семью. Если взошедшее солнце – красного цвета, то жители островов говорят: "Он съел свою мать. Он весь окрашен в багрянец, поскольку поддался своим кровожадным наклонностям, когда не нашел себе хлеба для еды".

Другие говорят, что красный цвет на закате – это кровь, которая течет от бога-Солнца, когда он спешит себя убить. Любопытно, что греки полагают, будто каждое утро Дева Мария выгоняет восходящее солнце из врат востока. Кроме того, греки считают солнце символом совершенной красоты; раньше они рисовали солнечный диск на щеках невесты. Все еще посвящают церкви Деве, прекрасной, как солнце, и есть множество легенд, рассказывающих о девах, которые хвастались, что их красота превыше красоты солнца, и о том наказании, которому они подверглись за такую высокомерную похвальбу.

Греки считали дневное светило всевидящим оком, и полагали, что ни одно деяние не может ускользнуть от его внимания. Финны верили, что благословенные лучи солнца могут достичь даже жилищ умерших.

Поскольку солнце смотрит на всех людей, ему передавали сообщения, которые оно могло донести до отсутствующих членов семьи, которых солнце могло видеть, где бы они ни находились.

Мы уже видели, как греки объясняют багряный цвет, сопровождающий солнечный восход. Красноватый цвет на закате также требовал объяснения: древние люди считали, что, когда солнце достигает той точки, где оно уходит за горизонт, оно смотрит на огни ада и они освещают и его лик, и западное небо.

Судя по всему, практически всеобщим убеждением среди первобытных людей является вера в то, что солнце и луна являются жилищами душ умерших. В "Физической теории загробной жизни" Айзека Тейлора мы читаем, что "солнце каждой планетарной системы является жилищем высшей и последней духовной общности и центром, где собираются те, кто провел на планетах свою предварительную эпоху жизни в бренном телесном организме".

Одним из наиболее популярных солярных суеверий, доживших и до сего дня, является понятие о том, что солнце танцует на восходе на Пасху. В средних областях Ирландии крестьяне рано встают в пасхальное утро, чтобы посмотреть на это явление, которое, как они говорят, происходит в честь Воскресения. Брэнд^[87] рассказывает, что это поверье "не ограничивается смиренными сельскими тружениками и их семьями, но его ревностно соблюдают во многих вполне респектабельных и богатых домах".

Сэр Томас Браун оставил нам следующие причудливые мысли на эту тему. "Я надеюсь, – пишет он, – что мы не принизим Воскресения нашего Спасителя, если скажем, что солнце отнюдь не танцует на Пасху, и хотя мы могли бы охотно принять существование некоего символического торжества, однако в этом случае мы не можем представить себе, что речь идет о чем-то большем, нежели просто общепринятое выражение. Священное Писание не говорит нам о том, наблюдалось ли какое-либо движение такого рода в тот самый день, когда Христос воскрес, в то время как там с большой точностью излагаются другие отдельные чудеса, и Ареопагит, который подивился затмению, также не заметил ничего подобного; и если метафорические выражения могут зайти настолько далеко, мы можем осмелиться утверждать не только то, что солнце танцевало, но и то, что в тот день взошло два солнца; что при Его Рождестве явился свет и тьма – при Его смерти, и тем не менее при этом в оба мгновения был свет, ибо даже эта тьма стала светом для язычников, которых просветила эта мгла. Тогда впервые солнце зашло над горизонтом. И хотя над землей была тьма, однако под нею скрывался свет, и мы не осмелимся сказать, что Ад был темен, если Он находился в нем".

В некоторых областях Англии в этом причудливом поверье о радостном пасхальном танце солнце представлялось ягненком, который радостно скачет, играя, в честь воскресшего Христа.

В редкой книге, озаглавленной "Отдых для находчивых умов", в старинной балладе так говорится о пасхальном танце Солнца:

Ах, Дик, танцует как она!
На Пасху солнышко с утра
Не может быть милее.

Швабы твердо верят в этот предрассудок и уверяют, что Солнце трижды прыгает от радости, когда встает в пасхальное утро; а в Роттенбурге на Неккаре Солнце, как считалось, танцует на закате в Рождественский сочельник.

В Англии мы находим, что эта вера в пасхальный танец солнца все еще существует в отдельных областях Йоркшира, Дарема, Нортумберленда и Девоншира, а у девушек есть обычай вставать рано утром на Пасху, чтобы самим посмотреть на это зрелище, а также поискать ягненка и знамя в центре солнечного диска.

Не приходится сомневаться в том, что народы Северной Европы приветствовали возвращение весеннего солнца танцами, и майское веселье, обычное для Корнуолла, является лишь отражением встречи весны. В нашей стране подобный обычай существует и до сего дня: Первое мая – праздник, который школьники города Нью-Йорка отмечают, усердно танцуя вокруг майского шеста. Мы видим в этих танцах поразительную аналогию пляскам Солнца у американских индейцев, которые были частью их ритуала солнечного культа, и расходящиеся от майского шеста лучами ленты изображают солнечные лучи, точно так же, как и ремни, присоединенные к солнечному шесту в индейском танце.

Древние игры и пляски на Белтане, обычные в Пертшире и других областях Шотландии вплоть до начала XIX века, также имели солярное значение, поскольку само слово "Белтане" происходит от составного слова: Ваал – финикийское название солнца, и tein – по-гэльски "огонь".

Леди Уайльд^[88] пишет, что "танец на Белтане, где участники обходят кругом куст, увешанный лентами и гирляндами, или горящий куст, или костер, празднуя возвращающуюся силу солнца, все еще проводится в некоторых областях Ирландии на первое мая, и те, кто принимает участие в нем, всегда идут посолонь".

Такое движение "посолонь" мы находим во многих обрядах, соблюдающихся до сих пор. В горах Шотландии все еще принято "делать deazil"^[89] вокруг того, кому желают добра. Этот суеверный обычай состоит в том, что человека обходят три раза кругом, идя по ходу солнца. Обход в противоположном направлении, или "противосолонь", приносит зло и сулит неудачу. Мы видим отражение этого обычая обходить кругом на счастье в современном суеверии, которое часто бывает в ходу и сегодня у игроков в карты: игрок встает и обходит вокруг своего кресла три раза, чтобы привлечь удачу.

Согласно одной исландской саге, женщина, которая обошла противосолонь вокруг дома, махая полотенцем, вызвала обвал, обрушившийся на дом, а в Йоркшире говорят, что если вы в полночь обойдете комнату против хода солнца в полной темноте, а потом посмотрите в зеркало, то увидите, как из него на вас пялится лицо дьявола.

В "Народных рассказах Запада Англии" Роберта Ханта есть следующее описание поверья, что солнце никогда не светит на человека, который принес ложную клятву: "Если человек совершил тяжкое клятвопреступление, особенно если в результате такого клятвопреступления он пожертвовал жизнью друга, он не только теряет возможность радоваться солнечному свету, но и на самом деле перестает чувствовать свет или тепло светила. Как бы ярко ни сияло солнце, ему погода кажется мрачной, темной и холодной. Недавно мне рассказали об одном человеке, который, как говорят, ложной клятвой погубил жизнь невинного. Говорили, что лицо этого лжесвидетеля было такого цвета, как у мертвеца, который долго лежал в могиле, и никогда, с момента гибели жертвы своего клятвопреступления, он не видел солнца. Следует помнить, что клятвопреступник не слепнет: он видит все кругом точно так же, как и обычные люди, но чувство зрения становится как бы приглушенным, и мир навсегда словно окутан для него в темное туманное облако".

У тунгусов человек, обвиненный в преступлении, должен пойти к солнцу, потрясая ножом, и кричать: "Если я виноват, то пусть солнце пошлет мне болезнь, чтобы она лютовала у меня в кишках, как острый нож".

Считается, что появление трех солнц предвещает войну. Говорят, что видимы они только на востоке и при этом – разного размера. В Гербертингене уверяют, что эти три солнца часто можно видеть и что они появлялись как раз перед катастрофическим походом Наполеона на Россию. Самое большое солнце тогда было как раз в северном направлении, и говорят, что именно поэтому русские победили.

Солнце является важным элементом и в мексиканских суевериях. Типичны следующие примеры; население страны строго следует этим правилам.

Никогда не следует ставить изголовье кровати к восходящему солнцу, поскольку тогда спящий проснется с тяжкой головной болью и даже может в результате сойти с ума. К солнцу обращаются и каждый раз, когда выпадает зуб или его приходится вырвать. Когда такое случается, человек должен взять зуб и бросить его со всей силы в направлении к солнцу.

Если солнце садится в облачный день, назавтра будет буря. Кроме того, мексиканцы верят, что блондины не могут видеть солнце.

В Германии есть обычай, чтобы на Иванов день охотники стреляли в солнце; считается, что после этого они будут бить дичь без промаха. Согласно другому германскому поверью, тот, кто на Иванов день стреляет в солнце, приговорен к тому, чтобы охотиться после этого вечно, как Один – вечный охотник.

Всем нам знакомо выражение "солнце пьет воду", которое мы используем, чтобы описать вид солнечных лучей, когда они просачиваются через просветы в облаках и рассыпаются, как веер, на поверхности воды. Это выражение происходит из того факта, что первобытным людям казалось, что в таком случае солнечные лучи напоминают веревки, которые крутятся на вороте в старых колодцах.

Очень странное поверье существует у готтентотов нама: солнце-де – это сверкающий кусок ветчины, и люди, которые плавают на кораблях, останавливают его вечером с помощью чар и отпускают снова, отрезав от него кусочек.

Во многих частях света существует любопытный обычай, связанный с влиянием солнца на молодых девиц, которые становятся взрослыми женщинами. Согласно этому поверью, такие девушки не должны касаться земли и не должны позволять солнцу светить на них. На Фиджи невест, которых покрывают татуировками, прячут от солнечных лучей, а в современной греческой сказке феи предсказывают, что на пятнадцатом году жизни принцесса должна быть осторожна и не позволять солнцу светить на нее, а не то она превратится в ящерицу. Тирольская сказка рассказывает о том, как прекрасной девушке было суждено попасть в брюхо кита, если только она позволит солнечному лучу упасть на нее.

Древняя греческая легенда о Данае, которая была заключена своим отцом в темницу или в медную башню, – еще один пример этой странной идеи, касающейся влияния солнца на дела людей.

Следующие поверья, связанные с солнцем, показывают всю широту человеческой фантазии в том, что касается силы солнечного света; они свидетельствуют о вере в то, что Солнце – благочестивый христианин и соблюдает праздники, предписанные церковью:

Если солнце светит на невесту – это добрый знак.
Если солнце светит во время дождя – значит, ведьмы пекут кексы.
Мексиканцы говорят, что, если идет дождь и светит солнце, значит, волчица рожает или лжец платит свои долги.
Если солнце светит на Сретение (2 февраля), значит, будет хороший урожай льна.
Если женщины танцуют на солнце на Сретение, то в этом году лен у них будет хорошо расти.

Когда на Сретенье светло,
До мая снегу намело,
Коль снег на Сретенье метет,
До мая солнышко цветет.

Коль солнце красное зайдет,
То завтра дождь с утра нас ждет,
Коль солнце серо ввечеру,
То завтра дождик поутру.

Если солнце не светит, открываются все сокровища, погребенные в земле.
Если солнце светит на Пасху, то будет светить и на Троицын день.
В Страстную пятницу Солнце оплакивает Распятие Христа и не светит до трех часов дня.
Солнце обязано светить хотя бы ненадолго в Светлое Воскресенье, чтобы Дева Мария могла высушить свое покрывало.
Три субботы в году, когда Дева Мария скорбит, солнце совсем не светит.
В старом соннике мы находим следующие суеверия.
Если во сне вы видите, как светит солнце, то это предвещает накопление богатств и почетные государственные должности, а также успех в любви.
Если во сне вы видите, как солнце встает, то это обещает верность вашей возлюбленной и добрые новости от друзей.
Если во сне солнце садится, то это показывает неверность возлюбленной и неприятные новости. Для торговцев – потерю дела.
Если во сне вы видите солнце за тучей, то это предвещает вам множество трудностей и бед и что вас ожидает какая-то большая опасность.

Глава 9

СОЛЯРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПОГРЕБАЛЬНЫХ ОБРЯДОВ. ОРИЕНТАЦИЯ
Нигде в исследовании древних обрядов и обычаев влияние солнца на дела людей не проявляется с такой очевидностью, как в церемониях, касающихся погребения умерших.

Погребальные обряды всех народов показывают всеобщее убеждение в том, что восток – источник всего, что дорого людям: света, жизни, тепла и счастья, в то время как запад, напротив, считается прибежищем тьмы, смерти, холода и скорби. Почитание Солнца подкрепило и усилило эту идею, и влияние этого убеждения было распространено во все века, сохраняя и до настоящего времени значительную часть своей древней силы и жизнеспособности.

Согласно Тейлору^[90], "судя по всему, действие солярной аналогии – с одной стороны, смерть на закате, с другой стороны – новая жизнь на восходе – вызвало два противоположных правила, которые согласны в том, что умершего помещают на пути солнца, то есть на линии, проходящей с востока на запад".

Говорят, что тело Христа было положено головою на восток, чтобы восставший из мертвых Господь мог увидеть на востоке царство вечной жизни и славы, и что возникший из этого поверья христианский обряд привел к обычаю выкапывать могилы по направлению восток – запад, который преобладал в Средневековье, и продолжается у нас и до сего дня.

В двадцать четвертой главе Евангелия от Матфея мы читаем: "Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого". Из буквальной интерпретации этих слов возникла вера в то, что Иисус должен во время Воскресения появиться с востока, и поэтому те, кого хоронят лицом вверх и головою к западу, будут готовы встать лицом к своему Судье.

Свифт намекает на этот обычай в своем рассказе о путешествии Гулливера к лилипутам, где он говорит: "Тамошние жители хоронят умерших головами прямо вниз, поскольку придерживаются мнения, что через одиннадцать тысяч месяцев они должны снова встать, а за это время земля, которую они считают плоской, перевернется с ног на голову, и поэтому при воскресении они будут готовы встать на ноги".

Сэр Уолтер Рэли также намекнул на это суеверие, когда уже стоял на эшафоте и его должны были казнить. После того как он простил палача, произошел спор по поводу того, куда лицом он должен встать; некоторые говорили, что он должен стоять лицом к востоку. Тогда Рэли заметил: "Когда сердце прямое, то не важно, куда ляжет голова".

Обычай погребения с ориентацией на восток – запад практиковался у древних греков и у аборигенов некоторых областей Австралии, хотя последние, как правило, считали запад убежищем душ умерших и поэтому погребали своих мертвых лицом на запад.

Уроженцы Самоа и Фиджи следуют тому же обычаю, считая, что, если умершего похоронить головой на восток и ногами на запад, при воскресении тело окажется в таком положении, что сможет прямо пойти к тому месту, где обитают души.

Согласно Скулкрафту, индейцы виннебаго хоронили своих умерших в сидячем положении лицом на запад или в вытянутом положении ногами на запад, чтобы они могли видеть счастливую землю на западе. Другие индейские племена, прежде всего индейцы Канзаса, практиковали такой же обычай.

У перуанцев был обычай хоронить умерших скрюченными в сидячем положении лицами к западу, а в погребальном ритуале ацтеков есть описание первой опасности, которую тень умершего встречает на своем пути к жилищу мертвых, которое, как они считали, освещается солнцем, когда ночь окутывает землю.

Напротив, индейцы юмана в Южной Америке имели обыкновение хоронить своих умерших в сидячем положении лицом к востоку, поскольку считали, что на востоке находится жилище их высшего божества, которое в один прекрасный день возьмет к себе всех, кто истинно верит в него. Подобное поверье и обряд существуют и у гуайяно. Современные айны из Иессо^[91] хоронят своих умерших в белых одеждах головами к востоку, поскольку именно там восходит солнце. Средневековые татары воздвигали большие курганы над могилами и ставили на них статуи с лицом, повернутым на восток.

Жители Сиама считают, что никто не должен спать головой к западу, поскольку именно в этом положении помещают умерших при погребении. Леди Уайльд обращает внимание на любопытные обычаи, которые практикуются на поминках у ирландских крестьян: они происходят от древних погребальных церемоний египтян. Прежде всего это относится к тому обряду, когда на поминках появляются мужчина и женщина, первый с головой вола, вторая – коровы. Как считается, этот странный обычай изображает египетских богов Исиду и Осириса, которые ждут, чтобы получить душу умершего.

В Уэльсе восточный ветер называют "ветром ног умерших", и восточная часть церковного двора всегда считалась самым почетным местом погребения. Следующими в порядке почетности шли юг, запад и север, а самоубийц хоронили головой на север, поскольку, отняв у самих себя жизнь, они лишались права, которым обладали добрые христиане, – быть похороненными головой на восток. В сельских районах Англии в старину был обычай на заупокойной службе говорить: "Покойник пошел за солнышком".

Даже в нашей стране мы можем видеть пережитки поверий в необходимость правильной ориентации погребенного. Исследования показывают, что надгробные камни на старых кладбищах в Плимуте, Конкорде и Дирфилде обращены на запад, так что при воскресении умершие восстанут и встретят лицом к лицу Сына Человеческого, когда Он придет с востока в великой мощи и славе.

Тема ориентации исключительно интересна, и она играет важную роль во многих обрядах и обычаях и сегодня. Признавая божественность Солнца, язычники поворачивались при молитве на восток и строили свои храмы так, чтобы даже сами строения как бы почитали восходящее солнце.

Из Иосифа Флавия мы узнаем, что уже храм Соломона в Иерусалиме был тщательно ориентирован на восток. Он был открыт по направлению к востоку и абсолютно закрыт на западе.

"В своем плане, – пишет Кири^[92], – он напоминал египетский храм: свет солнца во время равноденствия мог свободно проходить через открытый проход и, наконец, достичь Святая Святых. Есть данные и о том, что проникновение солнечного света утром дня весеннего равноденствия являлось частью церемониала; первосвященник находился в наосе, молящиеся, обратившись спиной к солнцу, могли видеть его в солнечном свете, отражавшемся от драгоценностей на его одеждах".

"Храмы с колоннами, символизировавшими деревья в священных рощах, были снабжены главным порталом, который практически всегда выходил на восток. Считается, что это происходило в силу того факта, что рощи и храмы, которые изображают их, служили эмблемой Райского сада. Опять-таки врата Эдема, где Господь поставил херувима, чтобы охранять Древо Жизни, находились на восточной стороне священной рощи. Нередко подход к таким храмам охраняли составные фигуры сфинксов"^[93].

Ориентация египетских храмов послужила основой сначала для греческих, а потом и для римских мест культа. Тейлор^[94] говорит: "У афинян было в обычае делать в храмах вход на востоке: через него изображение божества могло лицезреть восходящее солнце"; но по большей части греческие храмы были ориентированы скорее по звездам, предвещавшим восход светила, нежели по солнцу, как таковому.

В Индии ориентация играла важную роль в ежедневных культовых действиях брахманов. На восходе каждого дня брахман молился Солнцу. Стоя на одной ноге и положив другую на щиколотку или колено, он стоял лицом к Солнцу и простирал к нему руки. В полдень он снова обращался к солнцу и, сидя лицом к востоку, читал свою ежедневную порцию ведийских гимнов. Преподносить богам ячмень и воду также следовало обратившись лицом к востоку, и в освящении святого огня и ритуальных предметов восток также имел священное значение.

Напротив, почитатели Кали, богини Смерти, убийцы-туги, считали священной стороной запад, и иудеи, чтобы не оказалось, что они в своих обрядах ориентации подражают язычникам, также располагали святилища в своих храмах лицом на запад.

Однако именно в Египте мы находим, что правило ориентации соблюдалось наиболее строго и являлось выдающимся элементом храмовой архитектуры. Судя по всему, основной идеей строителей было устроить храм так, что основные (с точки зрения Солнца) даты в году, то есть солнцестояния и равноденствия, были бы ясно отмечены в ориентации постройки.

Несомненно, храмы в Гелиополе и Абидосе были солярными. Пирамиды в Гизе ориентированы на дни равноденствия. Возможно, самым сложным и важным из всех египетских солярных храмов было великолепное здание, воздвигнутое в Карнаке для почитания бога-Солнца, Амона-Ра. Сэр Дж. Норман Локиер дал нам следующее великолепное описание этого храма^[95]. Поскольку перед нами типичный пример ориентации и одни из самых интересных в мире руин, автор позволит себе вольность процитировать этот пассаж полностью:

"Солнечный храм Амона-Ра в Карнаке – прекраснейший египетский солнечный храм, который мы можем видеть сегодня. Несомненно, это самые величественные в мире руины. Они покрывают площадь, примерно в два раза превышающую площадь собора Святого Петра в Риме, так что масштабы всей постройки остаются до сих пор непревзойденными в современном религиозном мире. Это – один из наиболее выдающихся храмов, которые когда-либо были задуманы или построены человеком. В центре есть нечто вроде каменного проспекта с видом на северо-запад, и ось его имеет примерно пятьсот ярдов в длину. Целью строителя великого храма в Карнаке было сохранить эту ось абсолютно открытой, и самым главным моментом было то, что ось должна была оставаться абсолютно открытой, прямой и правильной. Ось была направлена к холмам на западном берегу Нила, где расположены гробницы царей. От входного пилона храм простирается через несколько залов различных размеров и вида, пока, наконец, на дальнем его конце мы не доходим до того, что именуется святилищем, наосом, убежищем или святая святых. Тот конец храма, где расположены пилоны, открыт, другой – закрыт.

Каждая часть храма была построена с тем, чтобы служить определенной цели, то есть ограничивать свет, который падал на его переднюю часть узким лучом, и доносить его к другому концу храма, в святилище, так что раз в год, когда солнце заходило в день солнцестояния, свет мог беспрепятственно проходить по всей длине храма, наконец освещая святилище самым блистательным образом, и падать на стену святая святых. Стена святилища напротив входа в храм была всегда закрытой. Луч света сужался, проходя внутрь от входа к святилищу через ряд хитроумно устроенных дверей, которые действовали почти как диафрагмы трубы телескопа, концентрируя солнечные лучи. Причиной этого послужило то, что храм был практически астрономической обсерваторией, и строители старались определить именно точное время солнцестояния. Чем длиннее был использовавшийся луч света, тем большей точности можно было добиться. Чем темнее было святилище, тем более очевидным был путь света до задней стены и тем легче было определить его местоположение. Было очень важно проделать это за два или три дня до солнцестояния, чтобы получить представление о точном времени, когда происходило это астрономическое явление.

Мы видим, что узкий луч солнца проходил через узкий вход, расположенный примерно в пятистах ярдах от святая святых: он должен был – при условии того, что храм правильно ориентирован на солнцестояние, и если солнцестояние происходило точно в момент восхода или заката, согласно чему и использовался храм, – практически вспыхивать в святилище и оставаться там на несколько минут, а затем уходить.

Можно прийти к выходу, что здесь преследовалась определенная практическая цель и что солнечные храмы, несомненно, могли использоваться наряду с другими предметами для определения точной длины солнечного года. Великолепная вспышка света в святилище на закате показывала, что начинается новый истинный солнечный год. Если египтяне хотели использовать храм для ритуальных целей, то великолепный луч света, проникавший в храм в час заката, мог дать им такую возможность и даже внушить такую мысль: они, например, могли поставить в святилище статую божества и позволить свету блеснуть на ней. В то краткое время, пока белый поток солнечного света падал на статую, это должно было быть "явление Ра" в полном смысле этого слова. Следует помнить, что в сухом и чистом воздухе Египта солнце отбрасывает тень через пять секунд после того, как его первый маленький краешек появится над горизонтом, так что на востоке и на закате в Египте свет очень сильный и не такой размытый, как в наших краях".

Исключительно интересной чертой ориентации египетских храмов – хотя она относится только к храмам, связанным с поклонением звездам, – является тот факт, что прецессия солнцестояний требовала изменения оси храма в длительные промежутки времени, чтобы приспособить храм к направлению на звезду, на которую храм был ориентирован первоначально.

В Луксоре и во многих других местах в Египте можно видеть свидетельства такого изменения: сооружалась более поздняя ось, которая должна была соответствовать новым требованиям.

В древности в западном мире мы видим, что соблюдались и практиковались те же самые обряды ориентации, что действовали на Востоке. У почитавших Солнце перуанцев деревни строились так, что они были расположены по склону на восток, так, что люди, вставая каждый день, могли в первую очередь видеть божество, которое почитали. В храме Солнца в Куско большой золотой диск, изображавший светило, был поставлен так, что на него падали лучи восходящего солнца, и отражал его свет через все здание, посвященное его культу.

В древней Мексике люди, преклоняя колена в молитве, обращались лицом к востоку, как делали их собратья-верующие на Дальнем Востоке, и, хотя двери храмов выходили на запад, сам алтарь располагался на востоке. Даже христианизированные индейцы пуэбло, вставая, обращались лицом на восток – пережиток древнего культа Солнца. Солнечный вождь индейцев натчезов в Луизиане всегда курил каждое утро, обратившись к Солнцу. Индейцы команчи, собираясь вступить на тропу войны, преподносили свое оружие Солнцу, чтобы это божество могло благословить их. Древние пещерные храмы в Аппалачах во Флориде выходили на восток, и в праздничные дни жрец ждал, пока лучи Солнца войдут в храм, перед тем как начать церемониальные песнопения.

Согласно Тейлору^[96], первоначальное христианство не знало церемонии ориентации, но она развилась в первые его четыре века. Стало общепринятым обычаем во время молитвы обращаться к востоку, как к благоприятной и таинственной области Света Миру, Солнца Праведности – не ради языческой цели, почитания солнца как такового, и даже сегодня мальчики-хористы становятся лицом к востоку, когда поют Gloria.

Ориентация играла важную роль в обряде крещения. В древние времена тот, кто собирался стать христианином, обращался к западу и отрекался от Сатаны с жестами отвращения. Затем, поворачиваясь на восток, он исповедовал веру в Христа и заявлял о своей верности Ему. С Y века до времен Ренессанса ориентация христианских церквей в основном строго соблюдалась. Согласно святому Иоанну Дамаскину, таинственной причиной этой практики было то, что распятый Спаситель человечества располагался лицом к западу, и поэтому христианам подобает, поклоняясь Ему, стоять лицом к востоку. Опять-таки в Священном Писании Иисус именуется "Востоком" (oriens ex alto) и выражается надежда, что в последний день христиане увидят Христа, спускающегося с небес на востоке. Наконец, христиане, обращаясь на восток во время молитвы, подчеркивают разницу между собою и иудеями и еретиками, поскольку иудеи, молясь, поворачиваются на запад, а некоторые еретики – на юг, а другие – на север.

В IX веке возник значительный протест против ориентации, однако впоследствии обычай возродился, и сегодня наши церкви более-менее строго ориентированы, прежде всего в католической и англиканской ветвях христианской церкви.

"Любая церковь, – пишет Кири^[97], – которая построена надлежащим образом, должна быть по оси ориентирована на восход солнца в день своего святого, то есть церковь, посвященная святому Иоанну, не должна быть параллельной церкви Святого Петра.

Что касается храма Святого Петра в Риме, мы читаем, что он обращен строго на восток, а на западе находилась базилика, и в весеннее равноденствие большие врата портала квадрипортика отворялись на рассвете, как и восточные врата самой церкви, и при восходе солнца его лучи проходили через внешние двери, потом – через внутренние и проникали прямо через неф, освещая сам алтарь".

Не приходится сомневаться в том, что камни в Стонхендже были поставлены так, что на восходе в летнее солнцестояние тень одного из камней падала непосредственно на камень в центре круга, показывая жрецам, что начался новый год. Считается, что по этому случаю зажигали огни, чтобы мгновенно передать эту важную новость по всей стране.

Ориентация играет важную роль во многих играх и обрядах, распространенных и сегодня. В детских хороводах особенно очевидны следы древнего культа Солнца; например, когда в игре дети поют, ходя кругом: "Растите, овес, горох, бобы, ячмень" и "Ходим вокруг шелковичного куста". В древние времена люди считали, что ходить посолонь – это хорошо и к счастью, в то время как двигаться в противоположном направлении – к несчастью. Монах-лама именно поэтому крутит свое молитвенное колесо в одном направлении и опасается, что кто-нибудь повернет его в другую сторону и в этом случае оно потеряет свою силу. Эти монахи также воздвигают на дороге кучи камней и обязательно обходят их с одной и той же стороны, когда проходят в одном направлении и с противоположной стороны – возвращаясь, подражая, таким образом, ходу солнца.

В Индии и Цейлоне практиковались такие же обычаи обхода кругом. Как мы уже видели, в старину в Ирландии и Шотландии практиковался обычай ходить deazil, или посолонь, вокруг домов и могил и поворачиваться таким же образом на счастье в начале и в конце путешествия, а также на свадьбах и разных других церемониях.

Ирландские и шотландские крестьяне всегда обходили святые колодцы на запад, идя по ходу солнца, и ползли на руках и коленях, так же как поступали древние персы, поклоняясь святым источникам. В таинственных танцах, исполнявшихся на праздниках Ваала, повороты танцоров были всегда направлены на запад, по движению солнца, поскольку этот танец был частью древнего культа Солнца. Поворачиваться в противоположном направлении, то есть противосолонь, считалось чрезвычайно дурным предзнаменованием: думали, что это действие напрямую связано с делами нечистого. Говорили, что именно так танцуют ведьмы.

В религиозном обряде, именуемом "крестным ходом", который часто практиковался ирландскими крестьянами, пытавшимися излечить болезни или телесные недуги, мы видим интересный пример обычая проходить посолонь, чтобы произвести благоприятный результат.

Во всех Соединенных Штатах существует широко распространенное народное поверье, что когда делаешь кекс, то яйца или даже все тесто обязательно нужно мешать или месить с начала до конца в одном и том же направлении – в том, в котором оно началось, или кекс не поднимется и пудинг свернется, если начать мешать его в другую сторону. Часто говорят, что надо мешать посолонь: в народе это движение именуется "с солнышком". То же поверье есть на Ньюфаундленде и в Шотландии.

Некоторые пожилые дамы на севере Огайо говорят, что, чтобы получить хороший хлеб, тесто надо месить "с солнышком" и что дрожжи нужно делать так близко к восходу, как только возможно, чтобы хлеб был легким. В Нью-Харбор (Новая Шотландия) есть обычай, отправляя небольшие лодки, стараться выходить с востока на запад, и если ветер позволяет, то такой же обычай наблюдается и при отплытии больших шхун.

Представление о движении "посолонь" часто фигурирует в домашних средствах лечения болезней. Когда еще не было массажа и при ревматизме и других болях терли больное место, то считалось, что тереть лучше слева направо. Говорили также, что можно снять ячмень или жировик, растирая его "с месяцем" (ночью) или "с солнышком" (днем). Считалось, что солнце или луна (в зависимости от времени суток) снимут боль и распухание.

Несомненно, тщательное исследование местных обычаев, господствующих в различных частях света, покажет множество похожих примеров и пережитков культа Солнца. Эта тема представляет исключительный интерес и прежде всего показывает, что некогда культ Солнца существовал у всех народов Земли.

Глава 10

СОЛНЦЕ В СИМВОЛАХ И ЭМБЛЕМАХ
Значительный интерес представляет исследование символических форм солнца, которые происходят из мифологии и культа древних. Многие солнечные символы вошли в орнаменты, которые украшают произведения искусства Античности и современности, но поскольку символизм и культ тесно связаны, то именно исследование культовой архитектуры и структурных и художественных украшений зданий, предназначенных для культа, открывает нам обширные возможности для того, чтобы проследить эти эмблемы и символы к их истокам.

Знание происхождения и истинного значения символических форм делает еще более любопытными многие эмблемы, обычные в повседневной жизни в наше время, а в некоторых случаях открывает любопытные факты и несообразность сочетания языческих культовых символов и противного язычеству ритуала. Такое положение дел можно наблюдать практически во всех современных церковных зданиях. Значение этих символов было утрачено по мере того, как волна христианства катилась вперед и вперед, и тем не менее так велика была власть, которой некогда обладали эти немые изображения над людьми, что, несмотря на упадок и полное исчезновение культа, который их создал, они продолжали жить в веках. Многие из них в современных представлениях получили другое значение; сегодня их почитают и преклоняются перед ними так же, как в древние дни язычества.

Хотя ханаанским символом Солнца был стоячий камень, самым древним и популярным символом Солнца, видимо, был глаз. Этот символ был естественным образом подсказан древним представлением о том, что Солнце – это всевидящий бог, и соответствовал этому представлению; всепроникающий взгляд бога открывал все, что было видно человеку. Короче говоря, в умах первобытных людей Солнце обладало всеми свойствами огромного глаза, глядящего вниз, на Землю.

Для персов Солнце было глазом Ормузда. Для египтян – правым глазом демиурга, а в Книге мертвых Солнце нередко изображается как глаз с крыльями и ногами.

Для древних индусов Солнце было глазом Варуны, у греков – глазом Зевса, а древние тевтоны считали его глазом Вуотана или Водена. Фактически греческая мифология показывает нам целое племя солнечных людей – циклопов, великанов, обладающих лишь одним огромным глазом в центре лба.

Солнце считалось не только символом глаза Высшего Существа; иногда считалось, что оно изображает полностью его лицо и его выражение.

С глазом как символом солнца по значимости сопоставим символ колеса. Это очень древнее понятие, и в этом случае лучи солнца изображались как спицы колеса. Поскольку движение солнца было очень важно для древних людей, его движущая сила была предметом множества догадок; возникло фантастическое представление о том, что солнце везут по небу несколько крылатых скакунов. По индусскому мифу, эти кони солнца соответствующего – красного или золотого – цвета.

Символом солнца в Сиппаре был небольшой круг с четырьмя треугольными лучами; четыре угла между ними занимают расходящиеся линии, и все вместе окружено большим кругом. Тот же самый символ неоднократно встречается на раковинных ожерельях древних строителей маундов на Западном континенте^[98].

В Греции символами бога Солнца Гелиоса были конские головы, корона с семью лучами, рог изобилия и зрелые плоды; в то время как символами Аполлона были волк, лебедь, олень, дельфин, лавр и лира. Древним китайским символом Солнца был ворон в круге.

Кроме символа колеса и Солнца, едущего на быстрых конях, мы находим в сочетании этих символов образ колесницы Солнца, вокруг которой сосредоточено столько древних мифов и легенд. От колесницы лишь один шаг до того, чтобы вообразить себе Солнце в качестве колесничего, высшего божества, которое каждый день ездит в своей огненной повозке по небесному своду. Благодаря воинственным наклонностям первобытного человека возник еще один очень ранний символ Солнца – гладко отполированный щит, в то время как в одном пассаже персидского национального эпоса Фирдоуси солнце фигурирует как золотой ключ, который теряется ночью, а когда солнце загорается каждое утро, заточенное дневное светило выходит на свободу.

Египет, возможно, дал нам больше символов Солнца, чем какая-либо другая страна. Несомненно, это потому, что в Египте почитание Солнца было гораздо более подробно разработано, чем в какой-либо другой стране, поскольку, как мы уже видели, обожествлялись различные аспекты Солнца. Наиболее известными египетскими солнечными символами являлись скарабей, сокол и шар, лев и крокодил.

Если говорить о них по порядку, то скарабей, или навозный жук, согласно Плинию, почитался в большей части Египта. Это был особенно священный символ Солнца, и его нередко изображали в ладье с распростертыми крыльями, держащим в лапах солнечный диск. Гораполлон говорит, что жука выбрали символом светила, поскольку у этого существа тридцать пальцев, что соответствует числу дней в обычном солнечном месяце. Зачастую скарабея показывали держащим солнечный диск, что служило эмблемой действий солнечного бога Ра в полдень.

Жук-скарабей
В большом храме в Фивах был найден скарабей с двумя головами – одна баранья (баран был символом Амона, или Аммона, бога Фив), другая соколиная (сокол – символ солнечного бога Гора), державший в лапах шар, символизирующий вселенную. Считалось, что такой скарабей символизировал восходящее солнце и приход весеннего солнца в точку весеннего равноденствия в зодиакальном знаке Овна.

Плиний уверяет, что притязания скарабея на солнечный символ основаны на том факте, что это насекомое несколько подобно движению солнца, поскольку один из его видов сворачивается в шар и катится. Скульптуры ясно показывают, что скарабей изображал солнечный диск. Древнейшие скарабеи датируются примерно 3900 годом до н. э., и их считали священным символом в течение более трех тысяч лет. В той мере, в которой скарабей был солнечным символом, он был и символом бессмертия, и, таким образом, по своему смыслу в свое время этот символ в своем истинном значении напоминал христианский символ креста. Скарабей был прежде всего посвящен солнечному богу Амону-Ра и далее символизировал творческую силу и силу плодородия. Это было первое живое существо, появлявшееся после ежегодного разлива реки Нил.

Равным по значимости скарабею в качестве символа солнца в Египте был сокол или сокол с шаром, который был священной эмблемой солнечного бога. Бог Солнца Ра в основном изображался как человек с головой сокола, над которым был шар или диск солнца, из которого выходила гадюка. Сокол прежде всего был известен как изображение солнца: он почитался как священная птица в Гелиополе и был представителем божества этого города.

Крылатый диск также был солярным символом и очень почитался древними египтянами, которые считали его эмблемой божественной защиты. Он воплощал свет и силу солнца, перенесенные на землю на крыльях птицы (возможно, сокола). Эта эмблема фигурирует на многих стенах храмов и над дверями многих строений в Египте.

Порфирий говорит, что сокол был посвящен солнцу, поскольку он – символ света и духа из-за быстроты его движений и потому что он может подниматься в высшие слои воздуха. Гораполлон полагает, что он был выбран эмблемой светила из-за способности более пристально смотреть на его свет, чем какая-либо другая птица, и поэтому в образе сокола солнце изображалось так же, как Повелитель Зрения.

Макробий, Прокл, Гораполлон и другие утверждают, что лев был символом солнца; это подтверждают и скульптуры. Макробий, кроме того, пишет, что египтяне использовали льва для отображения той части неба, где солнце находится на вершине могущества в ходе своего годового движения, и поэтому зодиакальный знак Льва именовался "убежищем Солнца".

Египтяне, индусы, халдеи, персы и кельты – все считали льва солнечным символом. Браун говорит^[99]: "В надписях Дария I в Эль-Харге, оазисе Аммона, в ливийской пустыне, к великому богу Амону-Ра, Невидимому богу, являющемуся как бог Солнца, обращаются как "лев двойных львов". Эти "двойные львы" – два брата, бога-льва – это две солнечные фазы, солнце дневное и ночное: Гор и Сет, Шу и Тефнут, и, поскольку есть лишь один солнечный диск, поэтому он и является "львом двойных львов". В заупокойном ритуале Осирис, или душа, ищущая единения и общения с богом, молится: "Пусть не одолеет меня Бог-Лев: О, Лев Солнца, который подъемлет свою руку на холме [небес] и восклицает: "Я Львы, я Солнце. Белый Лев – это фаллос Солнца".

Лев и солнце – известное нам национальное знамя Персии, и персидская монета у Тавернье показывает солнце, рогатое и лучистое, поднимающееся над спиной льва.

Во многих областях Египта в древние времена, судя по всему, почитался крокодил. Это почитание было тесно связано с поклонением Солнцу и основывалось на аналогии между естественными привычками крокодила и ходом Солнца: как крокодил проводит свои дни на земле, а на закате ищет воду, так и Солнце, пройдя свой дневной круг, вечером тонет в море. Таким образом, крокодил стал считаться солярным символом и в таком качестве фигурирует на скульптурах.

Кот был известным солярным символом в Египте. Кошка считалась эмблемой Бает, или Бубастис, солнечного божества, а кот символизировал великого солнечного бога Ра.

Египтяне также изображали солнце в виде фигуры человека, плывущего в корабле по океану. Иногда корабль покоился на спине крокодила; иногда появлялся человек, плывущий в корабле, но на сей раз сидящий в водяном лотосе; нередко корабль не изображали и человек просто покоился на лотосе. Иногда место человека в чашечке лотоса занимала фигура ребенка: на столе Бембини изображена лягушка, усевшаяся на плывущем листе лотоса вместо человека или ребенка.

Египтяне также показывали Солнце и Луну, Осириса и Исиду, в виде быка и коровы. Леди Уайльд^[100] говорит нам, что эти символы использовались на ирландских поминках вплоть до самых недавних времен. "Возможно, – говорит Фабер^[101], – нет ни одной области языческого мира, в котором не пользовались бы глубоким почтением бык и корова, которые представлялись в свете священных и таинственных символов. У китайцев великий отец Фу Си, вся история которого доказывает, что он и был библейским Ноем, якобы имел голову быка. В соседней Японской империи этот древний персонаж почитался под титулом "быкоголового небесного князя", и опять-таки его изображение – это человек с бычьими рогами".

Если принимать во внимание характер и значение этих солнечных символов, то египетские скульптуры для тех, кто их изучает, обладают значением, которое делает их вдвойне интересными.

Солнечные боги индусов изображались сидящими на священном лотосе или плывущими по поверхности великого океана на листе или на огромной змее, свернувшейся в форме лодки.

В Греции существовали легенды о путешествии солнечного божества через океан в золотой чаше, что, как говорят, было основано на том обстоятельстве, что желтая или золотая чашечка лотоса использовалась как эмблема корабля Солнца. Действительно, в Индустане чаша лотоса и корабль бога-Солнца Шивы значат одно и то же. "В умах древних язычников, – говорит Фабер^[102], – так прочно запечатлелось представление о солнце на корабле, что они перенесли его на небесную сферу. Не удовлетворяясь тем, что они заставили солнце плыть по океану на корабле, они представляли себе всю Солнечную систему как одно большое судно, на котором семь планет трудятся в качестве моряков, а солнце – источник эфирного света командует им как штурман или капитан.

Эти восемь небесных моряков, которые плывут на корабле, – очевидно, астрономические представители восьми великих богов Египта: все они, в том числе и их глава – Солнце, обычно, согласно Порфирию, изображались не стоящими на сухой земле, но плывущими на корабле небосвода".

Индейцы Центральной Америки изображали солнце в виде человеческой головы, окруженной исходящими от нее лучами, и с большим открытым ртом. Этот солнечный символ был широко распространен во всем этом регионе. В таком изображении у Солнца высунут язык, и это означает, что оно живое и способно говорить. Очевидным свидетельством этого является знаменитый ацтекский календарный камень (Calendario Azteco), который еще называется Камнем Солнца: он был обнаружен примерно в середине XVII века под Пласа-Майор в городе Мехико. В "Путеводителе по Мексике" Терри так описана эта интересная древняя реликвия:

"Огромный прямоугольный параллелепипед из базальтового порфира диаметром в двадцать два фута и толщиной в три фута, весящий двадцать две тонны, – одна из самых интересных ацтекских реликвий... Этот огромный предмет, напоминающий неправильной формы жернов с вырезанным в технике барельефа диском, очевидно, служил ацтекам как календарный камень и солнечные часы. Его передняя сторона украшена хронологическими и астрономическими знаками в геометрическом порядке. Центральная фигура с высунутым языком изображает солнце-"Тонатиу": сегменты, исходящие от нее к краю диска, символизируют солнечные лучи.

Эту центральную фигуру окружают семь колец неравной ширины; от третьего до седьмого они неполны. Внутреннее кольцо представляет две группы знаков; в каждой группе содержится по четыре символа. Над лицом находится наконечник стрелы, символизировавший ветер, а под ним – несколько шаров и иероглифов. В прямоугольниках над и под когтями орла справа и слева находятся символы, изображающие четыре элемента – Воздух, Огонь, Воду и Землю. Символы с обеих сторон верхнего наконечника стрелы, видимо, изображают годы. Пять орнаментальных дисков заполняют пробелы между символами. Прямоугольники во втором кольце содержат названия дней ацтекского месяца: они начинаются над наконечником стрелы и продолжаются налево... Третье кольцо содержит сорок маленьких квадратиков, каждый с пятью шариками, которые, видимо, изображают дни – всего двести. Пересекают это кольцо и доходят до шестого еще четыре больших наконечника стрелы. Последнее кольцо – самое большое: его образовывают две огромных змеи, хвосты которых кончаются наконечниками стрел, украшенными перьями. Хронологические знаки между концами хвостов, как считается, соответствуют 1479 году и. э. Человеческие головы, украшенные перьями, орлиными когтями, дисками, ушными подвесками и тому подобным, изображают богов: слева – Тонатиу, Солнце, и справа – Кецалькоатль, бог Воздуха. Край этого огромного камня украшает коническая глиптика, половины звезд и шаров, символизирующие миры и звезды... С помощью этого календаря священники вели свои записи, регулировали праздники и сезоны жертвоприношений и совершали астрономические вычисления. Символы показывают, что они умели точно определять часы дня, периоды солнцестояний и равноденствий и проход солнца через зенит в Мехико".

Прескотт описывает этот камень в "Завоевании Мексики", и теперь он выставлен в Национальном музее города Мехико.

В скульптурах древних тольтеков боги Солнца и Луны изображаются символами тигра и зайца соответственно.

Подобно солнечным символом ханаанеев, первобытные мексиканцы воздвигали каменные колонны, украшая их сложным орнаментом. Они символизировали солнце, и, как выражается Ревиль, "солнце каждый день очерчивает тень этих монолитов на земле. Оно как будто ласкает и любит их, считая их своими помощниками в измерении времени"^[103].

Многие таинственные знаки, обычные для языческого культа, можно видеть и сегодня, и "представитель Высокой Церкви украшает здание, в котором совершает службы, символами, похожими на те, что приводили в трепет почитателей Ашура, Иштар или Солнца"^[104].

Главным среди этих церковных солярных символов является крест, символ христианской веры, символ, который старше Рождества Христова, корни которого лежат в солнечном культе. Он встречается на памятниках и инструментах каждого древнего народа – от Китая до Юкатана. Можно задаться вопросом, откуда же появился крест – символ солнца? Было предложено следующее остроумное объяснение:

"Если кто-нибудь внимательно посмотрит на лампу или на другой источник яркого света, частично закрыв глаза, ответ будет очевиден. Лучи, которые, как мы видим, исходят из светящейся точки, образуют нечто вроде креста. Это вызвано отражением от ресниц и уголков век. Развитие солнечного символа, судя по всему, проходило следующим образом: первоначально эмблемой солнца служил круг или диск, в виде которого солнце появляется вблизи горизонта. Наблюдения, сделанные, когда солнце ярко светило, показывали перекрещенные лучи. Это привело к сочетанию круга и креста. Если это действительно так, тогда свастика является модификацией круга и вписанного в него креста. Не менее замечательной чертой является то, что самый древний и всеобщий символ физического солнца по совершенно независимым причинам продолжает использоваться как знак Солнца Праведности и Света Миру".

Простой крест с перпендикулярной и поперечной чертой одинаковой длины изображает втулку и спицы солнечного колеса, которое посылает свои лучи во всех направлениях. В древней приходской церкви Бебингтона (Чешир, Англия) до сего дня можно увидеть в качестве одного из украшений запрестольной перегородки не только солнечное колесо, но и дельты, желуди и мальтийские кресты (все это – языческие символы), которые в большом количестве фигурируют в декоративном оформлении постройки.

Одной из древнейших и наиболее широко распространенных форм креста является крест с крючками, повернутыми направо и налево, обычно известный как индийская "свастика", или "сувастика", и "молот Тора" в Западной Европе. Профессор Макс Мюллер полагает, что этот символ изображает весеннее солнце и что это эмблема жизни, здоровья и творческой энергии. Считается, что он вырос из представления о солнце как о катящемся колесе.

Нимб, который изображают окружающим головы святых людей, обладающих, таким образом, признаком святости, – это, очевидно, солнечный символ, а символ колеса, порожденный солнечным диском, нередко использовался как эмблема Бога.

В алтаре одной из церквей в Новой Англии сегодня можно видеть в орнаменте стен символы, которые воплощают древнее обожествление Солнца и происходят из солнечного культа, такие как диск, обрамленный выступающими лучами, – символ Солнца, в центре которого помещен символ имени Христа, – странное и несообразное объединение противоборствующих и значительно отличающихся друг от друга культов.

В другой церкви в тех же местах есть символ шестиконечной звезды, окружающей всевидящее око. Двойной равносторонний треугольник – одна из самых священных эмблем Пифагора, и он почитался во все века как печать царя Соломона. Он также является важной масонской эмблемой.

Странный момент в этом исследовании символики состоит в том, что значение этих языческих эмблем должно быть совершенно непонятным толпам людей, которые приходят молиться там, где они изображены. Это говорит о безразличии к знанию символики, которое не согласуется с часто выражаемым желанием их знать и с огромным количеством эмблем, которые украшают и обрамляют современные церковные здания.

Геральдические эмблемы также сохраняют символизм, выражающий первобытный культ солнца. Мы видим, что королевский герб Англии поддерживают солнечный лев и лунный единорог.

"Эти два существа, – пишет Браун, – являются по своей природе соперниками. В древнем мифе единорог, атакуя льва, застревает рогом в мифическом Древе, за которым спасается его соперник, а затем, обойдя Древо, пожирает его, пока тот беспомощен. Так объясняется этот миф. Лев-Солнце бежит от единорога – Луны и прячется за Древом или Рощей Нижнего Мира; Луна преследует его и, в свою очередь, опускаясь, оказывается пойманной в этом таинственном Древе, и ее убивает солнце"^[105].

На многих геральдических щитах также можно видеть уже ранее нами упомянутые солнечные символы, как, например, в очертаниях герба братства греческих букв^[106] можно видеть крылатый солнечный диск и всевидящее око.

В астрологии также солнечная символика играет важную роль, как, например, в "правилах, которые связывают солнце с золотом, с гелиотропом и пионом, с петухом, который возвещает наступление дня, и с благородными животными, такими, как лев и бык".

В некоторых старых кирпичных домах в Англии можно видеть любопытный солнечный символ. Он состоит из плоского куска железа в пять или шесть дюймов в длину, который имеет вид наподобие буквы S. Его помещали на дом приблизительно у линии, разделяющей первый и второй этажи. Он все еще используется в Херефордшире. Там говорят, что эти куски железа представляют собой нечто вроде талисманов, которые якобы должны защитить дом от пожара и обрушения.

Браун говорит нам, что "масонская традиция – это лишь одна из многочисленных древних аллегорий ежегодного прохода персонифицированного солнца через двенадцать созвездий зодиака; она основана на системе астрономических символов и эмблем, использованных для того, чтобы преподать великие истины о всемогущем Боге и бессмертии"^[107]. Итак, в данном случае интересно отметить, что его символизм близко связан с солнечной символикой. Само слово "масонство", как говорят, происходит от греческого слова, которое означает "я в середине неба", что также намекает на солнце. Другие производят его от древнеегипетского "Фра", солнце, и "Мас", дитя, то есть Фре-мас, дитя солнца или сыновья света. Отсюда и происходит наше слово "масон" или "фармазон".

Масонов учат путешествовать к востоку в поисках света, точно так же, как и солнце встает на Востоке. Посвящение во все древние мистерии представляло собой драму, основанную на астрономической аллегории смерти и воскресения Солнца; оно запечатлевало в уме посвященного идею единства Бога и бессмертия человека. Эти представления преподаются в ритуале посвящения в третью степень масонства.

Солнце, побежденное тремя осенними месяцами, возвращается к жизни на весеннее равноденствие и возвышается в летнем солнцестоянии. В этой драме посвящаемый должен был изображать солнце, и для всего ритуала характерен солярный смысл.

Следующие сведения о символизме масонства взяты из "Звездной теологии" Роберта Брауна-младшего.

"Ложа должна быть ориентирована на восток и запад, поскольку солнце, слава Господня, встает на востоке и садится на западе. В ложе должны быть три светильника, расположенные на востоке, западе и юге. Место мастера находится на востоке, откуда встает солнце, старшего смотрителя – на юге, место, которое солнце занимает в середине дня.

Е.А.М. означает Солнце, F.C.M. – Луну, а М.М. – Солнце, благожелательного бога Огня.

O.G.М.H.A. происходит из двух корней, обозначающих происхождение или явление света, а также Того, кто был и есть. Солнце, источник вечного света, считается символом Божества.

O.G.М.H.A. изображает Солнце. Три ступени, начертанные на ковре мастера, очевидно, намекают на три ступени или степени, посредством которых посвящаемый становится мастером-масоном. Они намекают на созвездия Тельца, Близнецов и Рака (эмблемы трех степеней), через которые Солнце восходит на вершину Царского Свода.

Эмблема сверкающей звезды намекает на Солнце, как символ божества. Обряд обхода имеет прямую аллюзию на солнце, поскольку он всегда исполняется справа налево, как подражание видимому движению солнца с востока на запад через юг.

Масоны празднуют 24 июня и 27 декабря. Эти даты имеют чисто астрономическое значение и относятся к летнему и зимнему солнцестояниям, периодам великих праздников и радости во всем Древнем мире.

Символ всевидящего ока также явственно солнечный по своему характеру. В большинстве древних языков Азии глаз и солнце обозначаются одним словом. Подобным же образом масоны эмблематически изображают всезнание великого Архитектора Вселенной.

Интересно и значение столпов врат. В каждой ложе есть два столпа, увенчанные шарами. Они изображают столпы во вратах храма Соломона. В египетских храмах всегда было два таких столба: один назывался "Боаз", что означало солнце или северную сторону, другой – "Джачин", что означало луну или юг.

Краеугольный камень ложи размещался на северо-востоке, точно так же, как солнце 21 июня восходит на северо-востоке".

Согласно профессору Ворсолу, крест в кольце – также символ Солнца, и он принадлежит к позднему каменному веку Скандинавии. Он также был солнечным символом у халдеев. Согласно этому автору, среди эмблем позднего бронзового века присутствовал также крест-колесо, который считался символом Солнца.

Мы лишь кратко затронули тему солярной символики, и тщательное исследование множества ее черт дает нам обширное поле для исследований, которые должны оказаться захватывающе интересными как для ученых, так и для любителей древности.

Автор благодарен "Макмиллан компани" и "Генри Холт энд компани" за позволение использовать множество ценного материала из их защищенных авторским правом публикаций; а также профессору Э.В.У. Джексону, миссис Дж. Р. Крилман, господину Леону Кэмпбеллу и Смитсоновскому институту, Бюро американской этнологии за редкие иллюстрации.

Примечания